Кофейные истории

Он угадал, что покупать мы ничего не собираемся, даже для виду – неудивительно, впрочем. На второй год я сама научилась отличать праздных зевак, отважившихся без приглашения заглянуть в знаменитое «Старое гнездо», от посетителей, и вовсе не потому, что знала последних по лицам и именам. Дело было в особой манере держаться и в мимике; кроме того, те, кто заранее озаботился разрешительным письмом, начинали почти сразу же искать взглядом столик. Зеваки же, беспардонно или украдкой, изучали обстановку, других гостей – и, разумеется, хозяйку кофейни.

То есть меня.

– Добрый день, мистер Монк, – наклонила я голову в знак приветствия и улыбнулась. – О вас мне рассказала миссис Эттвуд, которая обучалась в вашей мастерской недалеко от площади Примроуз около двадцати лет назад…

– У этой миссис Эттвуд есть имя? – немного ворчливо перебил меня мастер. – У меня много кто учился, и почти все те безответственные девицы повыскакивали замуж, спрятались за мужниной фамилией и если и используют преподанные им уроки, то лишь для домашнего рукоделия… Дженнет, птичка, принеси-ка мне чаю с бренди, я озяб с прогулки, – обратился он к девице-подмастерью, с кряхтением присаживаясь за стол. – Старость – не радость, милые леди, увы…

Мисс Блэк сделала книксен, точь-в-точь как горничная, и умчалась куда-то вглубь дома. Надо заметить, что в присутствии мастера она сразу же перестала тараторить; видимо, боялась его рассердить. Мне же этот старик не показался страшным, ничуть, напротив – он вызывал симпатию. Возможно, потому что занимался делом не ради заработка, а в своё удовольствие, давным-давно обеспечив безбедную старость; возможно, из-за живого ума, который не скрыть было ни нелюбезными манерами, ни скорбным выражением лица.

– Миссис Эттвуд, Диана Майлз Эттвуд, точнее, не позволила вашим урокам пропасть втуне, хотя и употребила в несколько непривычной области, – ответила я, когда мисс Блэк уже наверняка ушла подальше. – Она стала модисткой и держит лавку; неплохую, надо сказать. И вот в этом крошечном букетике миссис Эттвуд признала вашу работу, – добавила я и выложила на столешницу искусственные цветы.

Лилия, асфодель, увядший розовый бутон.

Мистер Монк резко выдохнул; сухие, сморщенные его губы задрожали. Он быстро унял волнение и взял себя в руки, однако секундной слабости хватило, чтобы понять: вид этих цветов ему определённо знаком.

– Я много таких букетов переделал, мисс… мэм… гмх, – кашлянул он.

– Леди Виржиния, графиня Эверсан-Валтер. Охотно верю, – согласилась я. – Однако весьма вероятно, что заказчицу именно этих цветов вы запомнили хорошо. Ведь она выглядела весьма необычно, неправда ли?

Мастер достал платок и промокнул лоб, оглянулся на дверь, затем на прилавок…

– Есть одна дама, которая заказывает у меня цветы уже без малого пятнадцать лет… Она начала заходить ещё в те времена, когда моя контора занималась только похоронными делами, но запомнилась мне не этим: видят Небеса, я много причуд перевидал, так что даже пташка Дженнет кажется мне вполне обычной девицей, весьма разумной для своего пола. Та же дама… Выглядела она необычно, спору нет: темнокожая, статная, почти всегда в жёлтом, изредка, по весне – в голубом с головы до ног. Но запомнилась она другим… Вы умеете хранить секреты, леди Виржиния?

Я кивнула:

– Можете положиться на меня, – и оглянулась на Мэдди. – Так же как на мою компаньонку. Кажется, в таких случаях принято говорить «нема как могила»? – пошутила я.

Мистер Монк неожиданно усмехнулся:

– Знали бы вы, сколь много может рассказать о человеке место его последнего пристанища, то не говорили бы так. Однако положусь на ваше слово. Не потому, что имею дурную привычку верить незнакомцам… Но однажды та дама упомянула, что вскоре ко мне придёт молодая женщина со сделанным мною букетом, который я тотчас же узнаю. Сдаётся мне, что это вы… Дело в том, леди Виржиния, что цветы, которые вы держите, я полвека назад своею рукой положил в гроб своей жене, скончавшейся от анемии.

В глазах потемнело.

Признаться, перед визитом в мастерскую я предполагала разные исходы, склоняясь к тому, что злосчастный букет заказала сама Абени. Но такое… Тем не менее, мне удалось совладать с собою – и даже успокоительно прикоснуться к руке Мэдди, улыбнувшись.

– В таком случае, мне стоит отдать это вам, – сказала я и придвинула к Горацио Монку цветы. – В обмен попрошу лишь об одной услуге: помогите мне встретиться с той женщиной. Я знаю её под именем Абени; как она представилась вам, увы, не могу предположить…

Мастер бережно, почти робко взял букетик, прикрывая его второй ладонью от чужих глаз, словно свечной огонёк – от ветра. В этом жесте было столько любви, что сердце дрогнуло. Наблюдение за людьми, пережившими и переросшими тяжёлую потерю, от которой со временем осталось только неяркое светлое чувство сродни благодарности, само по себе приносит боль.

Ту, что делает нас немного лучше, как хочется надеяться.