Кофейные истории

– Леди Виржиния, позвольте представить вам моих почтенных родителей – сеньора Мауро Бьянки де Нарвенья и сеньору Клотильду Чезире Бьянки де Нарвенья. Прежде, в телеграмме, я упоминала о том, что они изъявили желание лично поблагодарить вас за заботу обо мне в то нелёгкое время, когда я осталась вдовой на чужой земле, – произнесла Паола, по-особенному выделяя голосом некоторые слова.

Лицо её выражало растерянность, но в то же время одухотворённость и решительность – так любили живописцы изображать Анну де Реми перед боем, девушку простого происхождения, впервые вставшую во главе целой армии… Иначе говоря, Паола явно чувствовала себя не на месте, но считала, что поступает единственно верным образом, и надеялась на помощь свыше. И оказать эту помощь, с благословения святой Роберты Гринтаунской, вероятно, полагалось мне.

Во-первых, телеграмма… Нечто подобное я припоминала. Мальчики тогда, помнится, случайно испортили одно послание от своей любимой гувернантки, но мне тогда было, увы, не до личной переписки, и происшествие постепенно забылось. А зря – видимо, именно в той телеграмме Паола и предупреждала о приезде своей семьи. И, возможно, сообщала нечто важное, что мне следовало бы иметь в виду при встрече.

Во-вторых, не зря она упомянула своё «вдовство», да ещё так подчёркнуто.

Прошло уже больше года, и события, приведшие к появлению Паолы в особняке на Спэрроу-плейс именно в образе «миссис Мариани» уже немного подзабылась. А ведь история была скандальной донельзя! Джорджио Бьянки привёл домой приятеля-распутника, который обесчестил его сестру, совсем ещё юную сеньориту Бьянки. Легче всех отделался соблазнитель – он сбежал, пока его не отправили на тот свет. Неразборчивого в дружеских связях сына на семейном совете Бьянки лишили наследства и спровадили в Аксонию, с глаз долой, а дочь собирались по старому обычаю заточить в монастырь – исключительно ради спасения репутации. Но Паола воспользовалась предназначенными брату рекомендательными письмами и сбежала в Бромли, переодевшись мужчиной. И пребывать бы ей под личиной гувернёра до конца своих дней, если б не новая – воистину роковая – встреча с Джорджио, который мало того что вынудил её заниматься не совсем законными делами и втравил в политическую интригу, так ещё и умер не вовремя. Право, не знаю, как бы мы все вышли из положения, если бы не помощь маркиза Рокпорта…

Но ни о чём таком знать широкой публике, разумеется, не полагалось. Для неё и была придумана иная версия событий: якобы гувернёр-романец Паоло Бьянки спешно вернулся на родину, а вместо себя привёл сестру, почтенную молодую вдову – миссис Мариани. Маркиз Рокпорт подготовил все требующиеся документы, начиная с рекомендательных писем и заканчивая завещанием несуществующего «мистера Мариани» в пользу некой благотворительной организации, якобы оставившее бедняжку Паолу без единого рейна и вынудившую её искать места гувернантки.

Вопрос – что же заставило Паолу вновь озвучить фальшивую версию, да ещё на аксонском? Ведь все присутствующие прекрасно помнили эту историю…. Похоже, что кто-то из гостей всё-таки знал аксонский, и фраза была произнесена именно для него – или для неё. Следовательно, и мне нужно быть осмотрительнее в словах и не рассчитывать на то, что романцы без посредничества Паолы не поймут, что я говорю.

И третье, но не последнее по важности.

Насколько я помнила по рассказам, а нам с Паолой не раз доводилось беседовать по душам, семейство Бьянки хоть и имело благородные корни и древнюю родословную, однако обладало ныне единственным сокровищем – честью, и та теперь была запятнана позором. Но и дорогие дорожные костюмы, и то, сколь быстро и легко сеньор и сеньора Бьянки отправились в путешествие – всё говорило по меньшей мере о состоятельности. Фамилия «де Нарвенья» прежде также никогда не звучала… Значило ли это, что финансовое положение семьи изменилось, как и статус?

…я обдумывала всё это – и в то же время задавала подобающие случаю вопросы о путешествии, о том, какая погода нынче в Романии и прочее, и прочее. Паола отвечала, умудряясь разбавлять в высшей степени бессмысленную светскую болтовню осторожными намёками. Так я узнала, что у Бьянки есть родственники где-то на юге Аксонии, навещать которых они не собираются – «недостойное общество». Далее меня уверили, что хотя затруднений с деньгами гости не испытывают, однако ни о каких отелях почтенная матушка Паолы и слушать не желает: «Ведь там воруют!». Кроме прислуги, Бьянки взяли с собою престарелую родственницу, чью-то троюродную тётку, сеньору Ортезе, которую звали «бабушка Энца». Эта особа в данный момент «дышала благородным воздухом северной столицы» на пороге, где и осталась значительная часть багажа и «подарки для сеньориты Вирхинии»…

Примерно в тот момент я и осознала, что семейство Бьянки, кажется, собирается обосноваться в моём особняке, и мне подурнело.