Когда деревья молчат

Эта мысль пришла ко мне, как на блюдечке, просто так, приземлившись в животе, а не в голове, как большинство мыслей. Но когда я попыталась ухватиться за неё, рассмотреть поближе, она ускользнула в сторону. Конечно, мой папа не был убийцей. К тому времени, когда он услышал рыдания Сефи и мои вопли и нашёл нас в той заплесневелой дубовой роще, я уже отмела эту мысль и сочла возмутительной.

Когда папа сказал мне, что это скелет принадлежит стервятнику – смотри, здесь даже видны некоторые перья на крыльях – а не маленькому ребенку, я почти забыла, что я так подумала.

Почти.

Папа отнёс Сефи в дом, где мама вымыла и перевязала её проколотое колено. В середине процесса зазвонил телефон. Удивительно, но папа взял трубку. Наверное, он ждал звонка, потому что обычно он терпеть не мог разговаривать по телефону. Папа утверждал, что правительство всегда слушает и что всё надо говорить лично. Когда он вернулся через несколько минут, то сжимал челюсть.

– Новым соседям нужна няня на сегодняшний вечер, – сказал он.

– Ура! – пискнула Сефи.

– Нет, – ответил он с раздражением в голосе. – Им не нужна хромая няня. Кэсси, я им сказал, что ты согласна. Они уже едут, так что иди прими душ.

* * *

Я работала няней только у одной семьи.

Зимой я взяла на себя одну из заброшенных Персефоной работ няни, семью Миллеров. Там четверо светловолосых мальчиков, и их нельзя было различить, если не считать роста: Джон, Кайл, Кевин и Джуниор. Самому старшему было пять, и когда они сидели друг за другом, их мама уже не могла смеяться ещё сильнее, иначе бы просто описалась. (Она сказала мне об этом во время неловкой поездки домой.) Поскольку я не могла их различить, я называла сразу все их имена, когда они не слушались, что бывало часто. ДжонКайлКевинДжуниор, не зажигай спичку. ДжонКайлКевинДжуниор, не держи клюшку для гольфа своего отца над головой брата. ДжонКайлКевинДжуниор, вынь руку из штанов.

Под конец изнурительного вечера я поняла, что монстры заснут только в том случае, если я разрешу им залезть на мягкий диван ржавого цвета и смотреть со мной телевизор. В такой поздний час и так далеко за городом шла только «Сумеречная зона»[13] (что казалось с моей стороны подлым трюком). Мальчики заснули ещё до того, как серия стала по-настоящему жуткой, и мне это не понравилось, потому что теперь боялась я. Можно было бы и переключить канал, но ДжонКайлКевинДжуниор отрубились у меня на коленях и стали похожими на слюнявых ангелов. И мне оставалось только закрыть глаза и заткнуть уши.

Я надеялась, что у Гомесов всё пойдет лучше.

– Твои родители очень хорошо следят за участком. – У мистера Гомеса был слабый акцент, а гласные звучали длиннее, чем у обычных уроженцев Миннесоты. Это и его чёрные волосы давали понять, что он из Мексики, но переехал давно.

Я улыбнулась и кивнула, забившись в самый дальний угол кабины пикапа. Мистер Гомес не сделал ничего плохого. Это просто была моя стандартная реакция на то, что я сижу в машине с незнакомцем.

– Спасибо, – ответила я.

Я обрадовалась, что поездка была такой короткой, чуть больше мили от нашего дома, рукой подать. Хуже всего было вести беседу со взрослыми. К тому же мистер Гомес ехал с опущенным стеклом, а один из местных фермеров недавно разбросал навоз. В воздухе стоял резкий запах компостированного сена и аммиака.

Интересно, знает ли мистер Гомес о нападении на Краба и комендантском часе в городе? Если знает, то наверняка жалеет, что перевёз сюда свою семью.

– Вам нравится ваш новый дом? – спросила я.

Мистер Гомес кивнул. У него были глубокие морщины вокруг глаз, которые напомнили мне об уютном кожаном кресле.

– Хорошо иметь дом побольше.

Папа сказал, что они переехали из Рочестера, что Гектор был фермером, а его жена – рыжеволосой уроженкой Миннесоты, которая влюбилась в него с первого взгляда при встрече в баре. По тому, как папа это сказал, было ясно, что он их не одобряет. Вряд ли его беспокоило, что мистер Гомес был мексиканцем. Родители ясно давали понять нам с Сефи, что иммигранты – хорошие люди. Проблема заключалась в том, что Гомесы необразованные. Для Пег и Донни нелюбовь к заумным книгам была преступлением.

Я сразу чувствовала себя такой важной, когда думала о магистерской степени моих родителей и моих оценках. Как хорошо уметь умничать! Папа говорил, что его мысли летели слишком быстро для большинства людей. Потому что они мчались с такой скоростью, что ему нужно было очень много работать, а то и сойти с ума недолго. Он говорил, что книги помогают. Как и все эти журналы, одни толстые с научно-фантастическими рассказами, другие с популярной механикой (и если вы так и назвали свой журнал, то это уж слишком), а ещё те, которые я ненавидела, с кучей фотографий обнажённых женщин с руками между ног и мягкими улыбками на лицах.

Папа бросил мне предупреждение, когда подъехал мистер Гомес: