Когда душа любила душу

Я помню время, когда я постоянно перезванивалась с незнакомыми людьми, которые внезапно стали близкими. Какое это было доброе, тёплое общение! Нас объединяла любовь к Кате и желание ей помочь. Ну, а она — она помогала нам. И не только песнями. Мудрый и чуткий друг, который мог с тобой посмеяться, посочувствовать, посоветовать, она заражала и заряжала жизнелюбием, обладала незаурядной интуицией и проницательностью. Её реакция на неожиданные повороты в судьбах друзей нередко оборачивалась предвидением и дельным советом. Катя обладала даром дружбы и душевной щедростью. Как часто бывает, что люди, гостя у Ивановых, рассказывают им, как хорошо их принимали Петровы, а Петровым нахваливают гостеприимство Ивановых! Думаю, каждому, кто общался с Катей, она сумела дать понять, как именно он ей дорог.

Кати больше не было, а общение с кругом её друзей продолжалось, её имя звучало, как пароль. Таня Зуншайн сделала копии её рабочей тетради (РТ), в том числе для меня. Там я впервые прочла стихотворение, посвящённое Джейн Таубман:

Мой круг друзей, спасательный мой круг,
Не то что слов — и жизни всей не хватит,
Чтоб высказать любовь. Не хватит рук,
Чтоб заключить мне вас в свои объятья.

И пусть, я знаю, мой недолог век,

Но я друзьями счастлива моими.
Комочком в горле — нежное, как снег —
Мне имя Джейн, волшебной феи имя.

Мои кочевья по миру с сумой,

Минуты счастья и года скитаний
Понятны и испытаны самой
Единственной моей, чьё имя Таня.

Своим дыханьем и своим теплом

Меня спасает от любого вида боли
На мир ни разу не взглянувшая со злом
Моя родная, та, чьё имя Оля.

И жизни ткань пускай трещит по швам,

И каждый год прожитый — как заплата,
Свой каждый день я посвящаю вам —
Пусть жизнь моя достойной станет платой.

С Джейн всё понятно, как и с Олей, — это Оля Гусинская, которую я по Катиным рассказам считала её лучшей подругой. Позднее Оля отрицала это — она считала, что лучшей подругой Кати была Лена Плющенко. А вот Таня — это кто? Таня Зуншайн предполагает, что это я, потому что Катя не могла бы упомянуть её без сестры-близнеца Лоры, я — что это Таня Зуншайн, а если не она, то Таня Романова. Лена и Оля говорят мне, что в это время Катя уже не могла бы так писать о Тане Романовой. Полагаю, что это всё-таки Таня Зуншайн, которую Катя знала с детства, хотя, признаюсь, мне приятно, что Таня думала, что это могла быть я. Такая ситуация тоже характерна для Кати. Часто после смерти талантливых людей многие из их окружения начинают доказывать, что именно они были их лучшими друзьями. А тут никто не претендует на звание самого близкого! Катя, как при жизни, так и после ухода, сближала людей. Все они — её спасательный круг. В общении с ней не было места гордыне, корысти — только любовь. Она сама бросает нам спасательный круг. Это не метафора. Э. У., когда у неё был диагностирован рак груди, говорила, что вспоминала Катю, пока лечилась. Соня Табаровская, которая влюбилась в Катины песни и сделала серию передач о ней на радио в Хьюстоне, сказала мне: «У меня в жизни был грустный период, и Катины песни помогли мне его пережить». Многие говорили и писали мне, что не могут жить без этих песен, что они помогали им выжить в трудных жизненных ситуациях. Их спасал Катин голос.

Отношение к ней людей:

Таня Зуншайн: «Даже если люди знали её пять минут, час, день, она оставила след. Такой она была человек».

Вика Швейцер: «Такая она была живая! Молодец она была». На мой рассказ о квартирных делах в Москве (после смерти Кати возникли сложности с оформлением её квартиры на имя дочери): «Всё это неважно по сравнению с тем, что Катя умерла».

Моя сестра после получения кассеты с её песнями: «Катя стала близким, родным человеком. Событие года».

Sue Larsen (Global Village Conference): «She is fascinating!»[12]

Из писем читателей и слушателей:

Галина Пичура: «Стихи Кати Яровой меня потрясли. Я считаю её необыкновенно ярким и талантливым человеком. Так остро и глубоко чувствовать — это и значит быть поэтом. Этому — не научишься, это — не сыграешь! Я сама пишу стихи, и, как все творческие люди, весьма ревностно отношусь к другим поэтам. Но ей и позавидовать нельзя: практически никто на этот уровень “не тянет”. Кто-то пишет профессиональнее по форме, вероятно, но по эмоциональному накалу, пронзительности и искренности её трудно превзойти».