Когда душа любила душу

Я снова внимательно прочитала рабочую тетрадь, пронумеровала страницы (их 197), расшифровала нечётко написанные слова, пометила оконченные и неоконченные стихи, скомпоновала не вполне завершённые тексты. Прослушала и хронометрировала все кассеты с записями концертов и домашников, которые мне присылали в большом количестве (одна Таня Зуншайн прислала шесть штук!); заодно пометила записи, пригодные для дальнейшей работы при подготовке дисков, и указала дефекты в записях отдельных песен на присланных мне кассетах. Началась регулярная переписка с Леной и бесконечные телефонные разговоры. Дело осложнялось тем, что в начале работы у нас не было электронной почты, все письма и распечатки посылались факсом или, в случае объёмных текстов, на дискетах. В отсутствие мобильников, конкуренции со стороны Скайпа и других дешёвых или бесплатных средств связи, телефонные разговоры стоили в 50–100 раз дороже, чем сегодня. Тем не менее работа шла, хотя темпы сильно уступали тем, что возможны теперь.

Была проделана колоссальная текстологическая работа. Лена руководствовалась своим опытом корректора и наиболее полным, чем у кого бы то ни было, знанием Катиной биографии и окружения, я — учебниками грамматики, словарями русского языка, в том числе орфографическими, толковыми, энциклопедическими и современного сленга, а также советами Софии Лубенской, известного лингвиста. Но больше всего мне помогли глубокое погружение в Катину поэзию, разговоры с ней в последние годы её жизни как о её творчестве, так и о литературе вообще, и мой многолетний интерес к поэзии и бардовской песне.

Необходимо было выбрать окончательные варианты текстов, канон, так сказать. Хотя у Кати они не менялись по сравнению с первым исполнением так сильно, как, например, у Высоцкого, тем не менее изменения всё же были. Все, на мой взгляд — в сторону совершенствования языка, большей точности мысли и выразительности метафор. Характерным для Кати было отбрасывание одной-двух строф, и всегда она безошибочно исключала строфы, уводившие в сторону от главной мысли, даже если в них были интересные с литературной точки зрения находки. Ключевая строчка «Венка сонетов» — «Мои печали не по силам» — заменила предшествовавший ей вариант «Мои запросы не по силам». Я решила взять за стандарт тексты, спетые Катей на концертах или записанные ею за последние три года жизни. То, как она компоновала в эти годы свои концерты, повлияло на расположение стихов в сборнике.

Важно было решить, как вообще построить сборник. Многие ранние стихи уступали по зрелости и мастерству более поздним, но тем не менее заслуживали опубликования, и были среди них настоящие шедевры, которые она исполняла на протяжении всей своей концертной деятельности. Идею мне подсказало четырёхтомное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова, который тоже умер молодым (в какой-то степени я воспринимала Катю по отношению к Высоцкому как Лермонтова по отношению к Пушкину). В начале четырёхтомника были помещены стихотворения 1837–1841 годов, то есть наиболее зрелые, потом — всё остальное, в том числе ранние стихи, среди которых было поразительное, хоть и грамматически несовершенное «из пламя и света рождённое слово», написанное пятнадцатилетним поэтом, — строка, близкая Кате по духу. По этому принципу был скомпонован и Катин сборник. Над макетом книги работала моя дочь Наталия Ямром, профессиональный художник-дизайнер с опытом работы в американских издательствах, с Бориной помощью по техническим вопросам и со мной на подхвате по общим.

В конце 1990-х годов в университет в Олбани приехал по программе Фулбрайта для работы с профессором Лубенской лингвист Игорь Шаронов со своей женой, культурологом Натальей Брагиной. Игорь рассказал Соне, что его друг Владимир Бравве, проживающий в Рочестере на западе штата Нью-Йорк, попросил их привезти ему из Москвы кассеты, диски и любые материалы о барде Кате Яровой, песни которой поразили его. Игорь с Наташей обошли все магазины и книжные развалы, искали в переходах метро, в киосках, расспрашивали знакомых, но так и не смогли найти «аленький цветочек» для своего друга, на что по приезде пожаловались Лубенской. И услышали в ответ: «А я знаю, где вы можете найти всё, что вас интересует». И вот Игорь, Наташа и Володя приходят к нам в дом в Скенектэди (позднее Володя написал стихотворение об этом визите), и мы весь вечер смотрим видео Катиных концертов, её последнего интервью. Под конец мы с Борей снабжаем гостей кассетами и копиями моих статей. Молва о Кате покатилась дальше. Володя делится с нами своей идеей: было бы хорошо, если бы кто-то из местных бардов взялся исполнить песни Кати Яровой, и лучше всего, если бы это сделала Катя Нехаева.