Когда душа любила душу

«Между ложью и правдой»

«От России не спасёшься бегством»

«Любовь, печаль и прочий бред»

«Всегда от гибели на волосок»

«Освобождённая душа»

«Песня перехватит горло»

«На перекрёстке дел моих и дней»

«Сестра ехидны и химер»

«Держать не устаёт рука гитару…»

«Поэт бродячий»

«Не музыкант и не певец»

«Красный уголок»

«Души весомость»

«Моя любовь, моя печаль, моя душа»

«Я стихия твоя»

«У нас в зоопарке»

«И проступит, как лик на фреске»

«Не покинет вера нас» и т. д., и т. п.

Володя Сигалов, активный участник движения КСП в Америке, написал мне: «Это какое-то наваждение! Я стал смотреть её стихи и слушать песни на предмет названия… Вот тоже критерий на “настоящесть” поэта. Она настолько афористична и образна, что о фразы, годные для названия, спотыкаешься на каждом шагу. Даже выделить какие-то приоритеты было нелегко». Сама я предложила вариант «Из музыки и слов» и в конце концов на нём остановилась, что было одобрено многими участниками обсуждения. Это фраза из «Колыбельной Никите», которая там повторяется дважды: «В пространстве из мечты, из музыки и слов, из музыки и слов». И правда, Катя жила в пространстве из музыки и слов. Когда она перестала писать песни, ей стало негде жить, и её не стало…

Теперь, как когда-то с Катей, мы обсуждали с Леной знаки препинания, заглавные буквы и прочие детали. Мой подход — кроме исправления очевидных ошибок и описок, сохранить всё максимально близко к тому, как это написано у Кати или напечатано при жизни и не исправлено ею. Поэтому я не соглашалась, когда Лена предлагала, например, добавить посвящение — допустим, Валере, так как она знала, что песня связана с ним. Я возражала, что для понимания творческого пути и биографии поэта небезразлично, что в 1982 году она ставила посвящения Валерию Рыбакову, даже писала слово «Муж» с заглавной буквы, а в 1984-м их иногда опускала. К поэту такого уровня важно подходить с точки зрения «исторической правды». Дополнительные сведения о текстах обычно пишут в примечаниях. (Мне очень хотелось снабдить сборник примечаниями, связать стихи с людьми и событиями из Катиной жизни, выявить скрытые цитаты, перекличку с её предшественниками в литературе и т. п. Но, увы, это потребовало бы много времени, которого у нас не было.) То же касалось и знаков препинания, которые она иногда не ставила вообще, а многим хотелось их добавить. Это были Катины эксперименты с формой, отнюдь не оригинальные и вполне объяснимые, учитывая её раннее увлечение Андреем Вознесенским, который тоже иногда отказывался от знаков препинания. Есть у Кати и особый с этой точки зрения текст — песня «Да, и меня настигнет осень…», с единственной запятой после «да» в начале. И это было совершенно оправданно как с точки зрения интонации (без запятой она была бы нарушена), так и формально-смысловой: оттолкнулась — и полетела («С моей гитарою на пару/ Нам оторваться и лететь»). Тот самый шаг с крыши перед полётом. Но при отсутствии знаков препинания в этом тексте она всё же использовала заглавные буквы в начале каждой строки, чем подчеркивала песенную строфику.

Все возникавшие вопросы мы с Леной легко разрешали, когда требовалось — с привлечением учебников, словарей, экспертов. Спорный момент возник по поводу посвящений Александру Вайнеру, их было несколько. Лена была категорически против того, чтобы его имя упоминалось в сборнике, из-за его предательства по отношению к Кате. Я очень хорошо её понимала, но считала, что, раз мы не можем спросить Катиного мнения, нужно их оставить. Я помнила её слова: «Ну нет, что написано пером, того не вырубишь топором». В то же время в таком непростом случае решение должен был принять кто-то из членов семьи — не только любящий Катю, но и профессионально понимающий важность сохранения поэтического наследия. Я попросила Лену поговорить с их папой, филологом, профессором Челябинской Академии культуры. Из письма Лены: «С отцом я поговорила — он категорически против увековечивания Вайнера в Катином сборнике. Стихи, посвящённые ему, должны быть напечатаны, считает он, но никаких букв “А.В.” быть в начале не должно. Он сказал, что ему плевать на “историческую правду” и то, что Вайнер — подлец, тоже является исторической правдой».