Когда я падаю во сне

– Это помогает чувствовать себя молодым. А вообще, заказы мороженого уникальны, как отпечатки пальцев. Я многое могу рассказать о человеке по его заказу, будь то лимонный сорбет, арахисовое масло с шоколадной крошкой или банановый сплит со сливочной помадкой. Да-да, я многое могу рассказать о человеке, – повторил он, придвигая мой стул.

– Если парень берет замороженный ванильный йогурт с гранолой, о чем это говорит?

– Он пытается произвести впечатление на девушку, заказав то же, что и она. А она старается следить за весом, хотя, как по мне, ей не помешало бы набрать пару фунтов.

– Я ем мороженое, когда захочу. Просто в последнее время нет аппетита.

– У твоей мамы все по-прежнему?

Во взгляде Гэбриела чувствовалось тепло и понимание; возможно, из-за этого меня так тянуло в его в кафе. Ну и, конечно, из-за мороженого. Это единственное место, куда я могла прийти, пока мама и Сисси спорили насчет моего воспитания. Только здесь я находила успокоение.

– Да, все по-прежнему, но папа и Сисси не теряют надежды, и я тоже.

– Нам ничего не остается как надеяться. Мы с женой молимся за нее, и в нашей церкви все молятся за ее здоровье.

– Спасибо.

Я вспомнила, как сидела в церкви с Сисси и дедушкой, слушая нескончаемые воззвания к Господу, которые священник зачитывал во время службы. Не то чтобы прихожан одолевали болезни и несчастья: просто людям казалось, что Богу следует знать о заболевшей собаке или вывихнутой лодыжке. Воспоминание вызвало улыбку и легкую грусть.

– Что ж, Гэбриел, раз прошло столько времени, может, расскажешь, почему ты так и не взял меня на работу? Я мечтала работать у тебя и каждый раз, завидев табличку «Требуется персонал», первая прибегала с заявлением.

– Да, ты и правда прибегала первой – опрятно одетая, хорошо воспитанная и умная. Ты всегда была умницей-разумницей. Из тебя вышла бы отличная работница.

– Тогда почему ты меня не нанял? Каждый раз, когда ты отказывал, я убегала домой в слезах. Мне было очень обидно. Особенно после того, как ты взял Джо Крэйгмана. Он никогда не мог правильно дать сдачу и вечно путал заказы.

– Точно.

– Так почему ты нанял его, а не меня? Я подсчитывала сдачу в уме быстрее, чем он на калькуляторе.

Эрин принесла нам замороженный йогурт. Гэбриел подождал, пока она вернется в кафе.

– Потому что мама Джо Крэйгмана не запрещала мне брать его на работу. Твоя мама считала, тебе не следует продавать мороженое.

У меня во рту разом пересохло.

– Что?!

Гэбриел покачал головой:

– Все дело в Айви. А Сисси, наоборот, каждый раз отчитывала меня за то, что я тебя не нанял, и рассказывала, как ты убиваешься.

– Мне казалось, мама даже не знала, что я хочу здесь работать. Ей-то какое дело?

Гэбриел смаковал йогурт, словно давая мне время разобраться во всем самостоятельно.

– Нет, я правда не понимаю.

– Она знала, в чем главное преимущество работы здесь – я разрешаю своим сотрудникам есть мороженое сколько влезет.

Я слизнула с ложки йогурт, увлажняя пересохшие губы. Нет слов.

– Они обе хотели, чтобы ты была счастлива. Просто у них разное видение, как сделать тебя счастливой. – Гэбриел задумчиво взглянул на меня. – Когда речь шла о тебе, Айви оказывалась в сложном положении. Она не считала себя хорошей матерью, но не могла полностью оставить тебя на попечении Сисси. Правда, встать между тобой и Сисси труднее, чем приручить блоху. Если уж Сисси придет в голову кого-нибудь осчастливить, ее невозможно остановить, а твоя мама всю жизнь страдает из-за разбитого сердца, просто старается не подавать вида. Но они обе очень тебя любят, только по-разному показывают свою любовь. И не всегда разумным способом.

Я смотрела в стаканчик, топя хлопья гранолы в тающем йогурте.

– Ты совершенно прав. – Я подняла глаза. – Ты знал о мамином первом муже?

Гэбриел медленно кивнул:

– Я был знаком с Элтонами. Хорошие люди. Моя мама работала сиделкой. Когда миссис Элтон заболела и оказалась в инвалидном кресле, мама за ней ухаживала. Мистер Элтон был президентом банка. Когда я вернулся из Вьетнама, он дал мне кредит, чтобы я мог начать свое дело. А Эллис… Эллиса ужасно жалко. Он был очень, очень славный парень. Большая потеря для всех нас, но для твоей мамы – особенно. Чтобы справиться с таким горем, нужно быть очень сильной.

– Она вовсе не такая, – тихо произнесла я. – Раньше мне казалось, что она сильная. Я восхищалась ее независимостью, пусть даже мне и не было места в ее жизни. Я считала ее очень храброй, ведь ей все равно, что думают другие, мечтала быть похожей на нее. Но потом…

– Что потом? – мягко переспросил Гэбриел.

– Это сложно.

– Я неплохо разбираюсь в сложностях.

Я промолчала.

Гэбриел откинулся на стуле.

– Помнишь фрески в моем кафе, разные на каждое время года? Твоя мама приходила сюда по вечерам и рисовала их в благодарность за то, что я не беру тебя на работу. – Он накрыл мою руку своей. – Люди по-разному выражают свою любовь. Это не значит, что они любят тебя больше или меньше.