Когда я тебя потеряла

– А я-то всегда считала, что он был лучшим на потоке, – произнесла Молли несколько отстраненно, словно раздумывала вслух.

– Дек попал в университет только потому, что этого хотел ваш отец, Молли. Каждое лето он зубрил предметы, и только так ему удалось все же получить свой диплом.

– Ты упоминал о каких-то проблемах, с которыми брат боролся.

– Да. Дек…

Было даже тяжелее, чем я предполагал. Я откашлялся.

– Как большинство ребят в универе, на первом и втором курсе мы немного баловались наркотиками, ничего серьезного, знаешь ли. Все выросли из этого и угомонились, а вот Деклан так и не сумел понять, что пора с этим завязывать. Ты меня понимаешь?

– Деклан был наркоманом? – прошептала Молли.

Какого черта это мне приходится ей сообщать?

– Извини, Молли.

– Это неправда. Не может такого быть! Как я могла такое не заметить?

– Разве ты не жила некоторое время за границей?

– Да, но я пробыла там всего лишь год. Когда я вернулась в Сидней, с братом все было в порядке.

– На самом деле не было.

Я тяжело вздохнул, она тоже.

– Ну… да, по-видимому…

Я немного подождал, решив, что Молли нужно дать время, чтобы справиться с тем, о чем она только что узнала. Я был уверен, что ей надо всплакнуть. Спустя некоторое время я взглянул, проверяя, плачет ли она. Ее глаза оставались сухими. Она бессмысленно смотрела на воды залива. Вдруг на меня накатило ощущение дежавю: точно такое же ничего не выражающее выражение я видел на ее лице во время похорон брата. Судя по всему, потрясение и горе, вызванные его утратой, оказались тогда слишком сильными, чтобы можно было быстро с ними справиться.

– Как ты? В порядке? – спросил я.

– Я пыталась убедить себя, что ты сумасшедший или просто врешь мне, – тихо произнесла она, а затем бросила в мою сторону хмурый взгляд, – но ничего не получается. Я вижу, что ты не лжешь.

– Как я понимаю, настоящие проблемы начались у Дека на втором или третьем курсе, – тихим голосом сообщил я ей. – Возле него вечно крутились девушки, но твой брат никогда не умел с ними разговаривать. Он вечно повторял мне, что им ничего, кроме его денег, не нужно. Деку хотелось вылезти из раковины неуверенности, в которой он пребывал большую часть времени. После наркотиков он превращался в совершенно другого человека, общительного и самоуверенного парня, становясь душой любой компании.

– Я видела его в таком состоянии?

– Не знаю точно. Помню, в последний свой год он встречал Рождество вместе с тобой. К тому времени он окончательно потерял над собой контроль, так что, полагаю, видела.

– Тогда почему я ничего не замечала?

– Просто ты не знала, что замечать.

– Какие препараты он принимал?

Было бы проще назвать ей наркотики, которые Деклан не принимал, но Молли этого знать не стоило.

– Под конец он плотно подсел на героин.

– Ты пытался ему помочь?

– Разумеется. Твои родители тоже.

– И ничего не помогало?

– Кое-что помогало. У Дека было несколько периодов, когда он был чист. Перед самой его смертью выдались несколько месяцев, в течение которых он не принимал наркотики.

Те несколько месяцев поселили в моей душе ложную надежду. Тогда наша дружба вернулась в прежнее русло, а Дек, казалось, почти смирился со своей абстиненцией.

– Он лечился в реабилитационном центре?

– Нет, – пробурчал я. – Твои родители боялись огласки, предпочитая конфиденциальность. Они всегда лечили его на дому.

– То есть они беспокоились о собственной репутации? – высказала вслух свое подозрение Молли.

– Не исключено, что этот фактор также повлиял на их решение.

– Думаешь, если бы брат лечился в приличном реабилитационном санатории, то остался бы жив?

– Я тоже об этом думал, но потом пришел к мнению, что, как бы там ни было, конец был бы один.

– Как он умер?

Я кашлянул.

– У него выдался плохой день. Что-то пошло не так на совете директоров. Помню, он об этом упомянул. Дек чувствовал, что поставил отца в неудобное положение. Он не подготовил что-то, чего от него ожидали. Дек позвонил мне по дороге домой после собрания совета директоров. Мы долго разговаривали, договорились поехать на следующий день после работы играть в крикет, поэтому я уверен: это был несчастный случай. Под конец разговора он казался в достаточно сносном расположении духа.

Я снова кашлянул и неловко подвинулся на скамье. Бросив беглый взгляд на Молли, я заметил, что она смотрит на свои колени. Глаза оставались сухими.

– Почему никто мне не позвонил? Почему никто ничего мне не рассказывал? – прошептала она. – Я уже не была ребенком. Мне исполнилось девятнадцать. Я бы справилась.

– Он стыдился того, что сделал со своей жизнью. Деку важно было, чтобы ты по-прежнему им восхищалась.

– Расскажи мне о той ночи, когда он умер, – попросила она тихим голосом, почти шепотом.

Допив кофе, я поставил стаканчик на землю у своих ног.