Когда я впущу тебя

– Слава небесам! – говорю я Эми с улыбкой. Я слышала, как папа и это говорил. Мне нравится, как звучит эта фраза. Небеса добрые и великодушные. Все хорошо!

Я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться сестре, и смеюсь, увидев, как она барахтается под водой.

– О, Эми! Глупая обезьянка.

Я вытаскиваю ее из воды, чтобы посадить между ног, как и сказала мама, но теперь Эми кажется более тяжелой, и у нее закрыты глаза. Я не знала, что она устала.

– Эми, просыпайся, малыш.

Она не просыпается. И тогда я понимаю, что что-то не так, серьезно не так. Я чувствую, как меня начинает охватывать паника. Я точно так же чувствовала себя, когда свалила со стола полную чашку, а мама кричала и спрашивала, почему со мной так трудно. Я слегка встряхиваю Эми – несильно – но она продолжает спать.

– Мама! – Теперь я кричу действительно громко, хотя мне и велели не шуметь, у мамы от криков болит голова, но я ничего не могу с собой поделать и не могу перестать кричать. – Мама!

Проходит целая вечность, а затем мама толкает дверь и внезапно начинает кричать и плакать. Она отбирает у меня Эми, вытаскивает ее из воды. Это плохо, очень плохо, я теперь громко плачу, но мама даже не говорит мне, чтобы я заткнулась или прекратила ныть, а мне хочется, чтобы она просто накричала на меня или отправила спать. И я хочу, чтобы Эми плакала и была настоящим кошмаром, как в другие дни. Затем мама звонит по телефону, а мне говорит, чтобы не мешалась под ногами – только она использует нехорошие слова, которые не нравятся папе и которые он запрещает мне произносить. Я бегу к себе в спальню и забираюсь в шкаф, сижу там на нижней полке, голая и замерзшая, и плачу, как маленькая, пока не приходит папа, не находит меня и не отводит в дом к бабушке на небольшие каникулы. Мамы и Эми не видно. Эми больше никогда не возвращается, и я знаю, что виновата в этом я.

Глава 74

Би

Би вошла в бар и осмотрела помещение в поисках Адама. Наконец она его увидела – он сидел, опустив плечи, в углу одной из кабинок, смотрел в стол; его лицо было покрыто серыми пятнами.

– Адам!

Би проскользнула в кабинку и обняла мужа лучшей подруги, который сидел неподвижно и напряженно, пока она сильно сжимала его в объятиях.

– Мне не следовало сюда приходить, – пробормотал он. – Я должен быть с мальчишками.

– Они с твоей мамой? Как они? Если тебе что-нибудь нужно… – Она не закончила фразу, понимая, как банально звучат ее фактически пустые слова. «Если я что-то могу сделать… если тебе нужна какая-то помощь…» Би не станет им ни матерью, ни женой, а мать и жена им и были нужны, и ничто больше.

– С ними все ужасно. Тоби не произнес ни слова с тех пор, как я в тот день забрал его из школы, а Ной не прекращает кричать. Мы живем у мамы, потому что я просто не в состоянии вернуться в дом, но мы же не можем навечно у нее остаться. Что нам делать, Би? Что мы будем делать без нее?

Горячие злые слезы уже в третий раз за этот день навернулись на глаза Би, только теперь она не шмыгала носом и не вытирала их, а дала им свободно литься из глаз. Мать Элеоноры позвонила два дня назад и говорила бессвязно, сообщив новость, и с тех пор Би почти не прекращала плакать. Она пыталась сразу же дозвониться до Карен, но та не ответила. Би взяла такси и поехала к дому подруги, но в окнах не горел свет. Карен не появлялась на работе, и там Би отказались что-либо говорить – или просто не знали. Би чувствовала боль, замешательство и гнев – она за неделю потеряла двух подруг. У нее не было ответа на вопрос Адама. Она не знала, как они справятся. Она понятия не имела, будет ли вообще кто-то из них в порядке хоть когда-нибудь.

– У полиции есть мысли о том, кто это сделал?

Адам рассмеялся, звук получился пустым, без доли веселья.

– Я был главным подозреваемым. К счастью, я весь день находился в офисе, а не ездил по объектам. Я просто не мог попасть домой. Они не думают, что это были грабители, потому что у нас ничего не взяли. Соседи слышали, как она с кем-то ругалась. Полиция допрашивает Карен. Ты знала об этом?

– Карен? – произнесла Би в замешательстве. – Почему? Разве она не была на работе?

Адам посмотрел на нее, и она впервые увидела, как покраснели и припухли его глаза. Он выглядел совершенно сломленным.

– Ее отстранили от работы на эту неделю. Я думал, что ты знаешь.

– Мы поругались. – Би было стыдно в этом признаваться. Все это теперь казалось таким неважным в сравнении с тем, что случилось в их жизни. – Из-за Майкла. Конечно… – Она не могла заставить себя произнести вслух имя Элеоноры. – Ты знал об этом?

– Нет, – покачал головой он. – Элеонора на самом деле очень странно себя вела, и странно не в том смысле, как бывает после рождения ребенка. Мы почти не общались, а когда она все-таки снисходила до того, чтобы со мной поговорить, то обычно рявкала, ругала меня из-за того, как мало я делаю или как мало понимаю.

Би вздохнула.