Когда исчезнет эхо

Возле дома по-прежнему то и дело прохаживался Василий Васильевич, словно невзначай заглядывая за Юлькин забор. Еще одной странностью было то, что в одной из комнат его дома теперь все время допоздна горел свет. Если в первые дни своей деревенской жизни Юлька отмечала, что соседи ложатся спать необычайно рано, не позже половины десятого, то теперь одно из окон светилось до полуночи, не меньше.

В свободное время Юлька расписывала красками, за которыми пришлось съездить в райцентр, найденную на чердаке прялку. Получалось красиво, просто глаз не отвести. Жужа пристрастилась ловить кротов, то и дело принося к ногам расположившейся в беседке Юльки маленькие гладкошерстные тушки. Первый раз Юлька завизжала как ненормальная, да так сильно, что с той стороны забора показалась кудрявая голова, осунувшееся лицо и испуганные глаза Ирины Сергеевны.

На крота она посмотрела скептически, а на Юльку сердито. Недовольна была, что молодая соседка напугала ее попусту. Ирина Сергеевна все время ждала плохих вестей о муже, нервы ее были натянуты до предела, глаза постоянно на мокром месте. Юлька ее жалела, хотя особых симпатий к соседке по-прежнему не испытывала.

При виде второй кротовьей тушки, которую в качестве трофея гордо притащила Жужа, явно напрашиваясь на похвалу хозяйки, Юлька сдержалась и не заорала, чтобы снова не пугать Ирину Сергеевну. Третья оставила ее равнодушной, а затем она уже совершенно спокойно отбирала у собаки кротов, которых та ловила с охотничьим упорством, и закапывала на окраине огорода. Первую тушку она просто бросила в кусты, и спустя два дня та отчаянно завоняла на солнце, поэтому со всеми остальными охотничьими трофеями своей собаченции Юлька поступала более предусмотрительно.

Некоторым развлечением стал приезд отца семейства Джентиле, который наконец-то смог оторваться от своих бизнес-дел и проведать жену и дочь. Юльку в тот вечер пригласили на семейный ужин, и она с любопытством разглядывала итальянского синьора, жгуче черноволосого, с легкой проседью в волосах, которая ему ужасно шла, с черными глазами, похожими на маслины, точно такими же, как у Вероники, широкими плечами и крепким мускулистым торсом. Красивый был мужик, породистый, чем-то неуловимо напоминающий Юлькиного мужа Олега. То есть бывшего мужа, разумеется.

Синьор Джентиле много шутил, галантно ухаживал за Юлькой, практически ни на минуту не выпуская из виду жену, к которой, совершенно очевидно, был сильно привязан. Ласково обнимал дочь. Искупался в Волге, кинувшись в нее с разбегу и с громкими воплями, пожарил совершенно восхитительное мясо на мангале, а утром следующего дня уже уехал по делам.

Затем приехала мама. Привезла с собой кучу продуктов, наполнила Юлькин дом своим звонким голосом, похвалила баню и беседку, раскритиковала огород, скептически осмотрела дочь, после чего признала, что на свежем воздухе та посвежела и, кажется, даже немного поправилась, отведала деревенского творога со сметаной и малиной, закатила глаза, сообщив, что это «божественно», между делом поинтересовалась, не приезжал ли Олег.

— Как он может сюда приехать? — удивилась Юлька и подозрительно уточнила: — Ты что, ему адрес дала, что ли?

— При чем тут я? — раздраженно воскликнула мама, и Юлька напряглась еще больше, потому что ее матушка была ярким примером правоты поговорки «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». — Ты десять лет была замужем за оперативным работником. Если он захочет узнать, где именно ты от него скрываешься, он это узнает. Уж поверь мне.

— Ключевое слово тут «захочет», — заметила Юлька, сердце которой в этот момент мучительно сжалось от боли.

Ну надо же, а ей казалось, что она наконец-то начинает отходить от всей этой гнусной истории, успокаиваться, забывать о предательстве! Но мамины слова словно отбросили ее на месяц назад, когда она впервые узнала, да что там узнала, своими глазами увидела, что муж ей неверен.

— И еще, я не спряталась, мам. Я просто тут живу, и ты знаешь, мне тут нравится.

— Ну да, ну да, — пробормотала мама своим «особенным» голосом, который всегда применяла, когда ей казалось, что дочь поступает неправильно или вытворяет какие-то глупости.

Идти на речку мама отказалась, про своих итальянских друзей Юлька ей рассказывать не стала, зная, что любопытной маме обязательно захочется с ними познакомиться, а это было бы неудобно, и Юлька заранее стеснялась возможной неловкости. В общем, несмотря на то, что маму она нежно любила, после того, как та села в свою машину и уехала, помахав дочери рукой, выдохнула с облегчением.

— Проветри дом, — сказала на прощание мама. — У тебя очень спертый воздух.