Когда камни меняют цвет

— Он же ее, как куклу переломает, — удрученно вздохнул один из стражей. — Вот бы риор советник вернулся, он бы уж смог лейру защитить. — Ему никто не ответил, но в глазах суровых воинов мелькнуло согласие.

Шамис втолкнул узницу в дверь, ведущую к казематам, и она не устояла на ногах. Риор поймал ее за запястье, дернул за собой, едва не вывернув руку, и потащил дальше волоком, не замечая вскриков узницы. Наконец остановился перед одной из одинаковых железных дверей, поставил Ирэйн на ноги и придавил ладонью к стене.

— Ублюдок, — едва слышно выдохнула лейра.

— Считаешь, мои ласки плохи? Думаешь, быть со мной унижение? — риор криво ухмыльнулся. — Тогда я позволю тебе узнать, что такое настоящее унижение, правда, после этого мне ты будешь уже не нужна. Наслаждайся.

Он открыл дверь и втолкнул Ирэйн внутрь.

— Держите подарок, мрази, — с жестокой усмешкой произнес смотритель, глядя на десятерых заключенных. — За хорошее поведение. Пользуйтесь.

Дверь закрылась, и лейра, растянувшаяся на полу после падения, села, ошалело глядя на десятерых мужчин, в недоумении взиравших на нее.

— Баба, — выдохнул один из узников. — Он поднялся с потемневшей от времени и сырости скамьи и направился к женщине. — Точно баба. Настоящая живая баба…

— Нет, — прохрипела лейра, уворачиваясь от его прикосновения.

Узники отошли от изумления. Они по очереди поднимались со своих мест и шли к ней. Ирэйн отползала до тех пор, пока не уперлась в стену спиной. После закрыла лицо двумя руками, отчаянно замотала головой и выкрикнула:

— Не надо!..

Шамис замер за дверью. Он прижался к ней лбом и слушал… Не хотел, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Бешенство постепенно уходило, уступая место осознанию произошедшего. Риор опустил взгляд на свои руки и гулко сглотнул.

После зажмурился и упрямо прошептал:

— Сама виновата, сама…

До него доносились звуки возни, мужской смех, иногда долетали грубые шутки, и только Ирэйн молчала. Она вскрикнула только раз, а потом затихла, словно ей было все равно, что происходило с ней.

— Почему не зовет? Почему не просит о помощи? — хрипло спросил сам себя Шамис. — Почему молчит?

И в это мгновение он услышал душераздирающий женский крик. Дыхание риора сбилось. Он снова зажмурился, с силой ударил по стене, пытаясь успокоиться, но лишь вновь разбудил в себе ярость. Он рванул засов, распахнул дверь и замер на пороге, глядя расширившимися глазами на женщину, распластанную не полу. Ее растянули за руки и за ноги. Одежду успели порвать, и сверху навис один из узников, остальные с жадностью смотрели на обнаженное женское тело. Кажется, этот был первым, потому что довольства не было еще ни на одном лице. Узник как раз развязывал пояс шганов.

Шамис увидел грязную пятерню, сжавшую нежную бугорок женской груди.

Узник склонился к губам лейры…

— Прочь! — зарычал смотритель, срываясь с места. — Прочь, мрази!

— Сами же отдали, риор смо…

Говоривший узник замолчал. Он упал на пол со свернутой шеей. Шамис отбросил в сторону второго, сбил ударом ноги того, кто собирался овладеть узницей, и, наконец, опустил взгляд вниз.

— Ирэйн, — прошептал риор.

Ее губы были искусаны в кровь, но кусала их сама лейра. Лицо уже опухло от рычаний, но взгляд, с которым встретился смотритель, ожег его ненавистью и презрением.

— Чтоб ты сдох, Шамис, — сипло произнесла узница.

— Хоть сейчас помолчи, — простонал он и подхватил растерзанную женщину на руки.

— Пусть пожрут тебя твари Архона, — сказала она, глядя на риора немигающим взглядом.

— Значит, не угомонишься? — с раздражением спросил смотритель.

— Катись в Архон, грязная тварь.

— Ну, хватит! — рявкнул Шамис.

Он не вернул ее узникам, и к себе не понес, как не отправил в темницу лейры. Риор сбежал в подземелье. Страж с удивлением взглянул на смотрителя и его ношу, но тот только рявкнул:

— Открой, где свободно.

Страж не спорил, он исполнил приказ начальника и отошел в сторону.

— Вот теперь ты действительно узнаешь, что такое голод, холод и крысы. Выпущу, когда будешь готова молить о пощаде.

Он опустил узницу на пол. Она стянула лохмотья, болтавшиеся на ней, бросила на риора пустой равнодушный взгляд и шагнула в кромешную темноту.

— Боги есть, Шамис, — услышал риор. — Я это точно знаю. И они умеют воздавать по грехам нашим. Раз я должна пройти еще и через это, значит, я пройду, а ты сгниешь от своей злобы заживо, высокородный. — Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза: — Прощай, риор. И будь ты проклят.

— Неугомонная дрянь, — буркнул смотритель, закрывая дверь каменного мешка. — Ничего, посмотрим, как ты будешь трепыхаться через несколько дней. — Затем обернулся к стражу. — Не вздумай зайти к ней, или что-нибудь ей принести. Узнаю, удавлю.

Шамис хотел уже уйти, но все-таки прижался ухом к двери, однако не услышал ни звука. Смотритель направился прочь из подземелья, ощущая смесь опустошения и удовлетворения.

— Ничего, — повторил он. — Не покорится сама, сломаю.

Глава 10