Когда камни меняют цвет

Риор Дин-Таль сидел за столом в комнате, которую занял еще в день своего появления в Тангорской крепости. Советник был мрачен. Ладонь, покоившаяся на подлокотники кресла время от времени сжималась в кулак, и тогда с губ мужчины срывалось тихое ругательство. Он был в тупике. Высокородный риор не знал, что делать и как поступить, и это выводило его себя. Он привык, что всегда был кто-то, с кем можно было посоветоваться. И если не хватало собственной решимости, это кто-то помогал сделать верный шаг. А сейчас нужно было действовать самому, не опираясь на чью-то волю и разум. Даже на законы нельзя было ссылаться, потому что все они велели держаться подальше от дела, от которого смердело до самого Борга.

И все-таки советник никак не мог заставить себя подняться с кресла и забыть о том, что его терзало.

Вчера, когда он примчался в крепость, гонимый недобрыми предчувствиями,

Тиен ворвался в ворота и накинулся на первого попавшегося стража.

— Здесь что-нибудь произошло?! — потребовал ответа Дин-Таль, схватив смерда за грудки.

Тот округлил глаза и отрицательно замотал головой. Риор оставил стража в покое, быстро поняв, что не сможет добиться правды. Впрочем, он и сам не был уверен в том, что за время его отсутствия что-то случилось. Лишь слова чародея да собственное предчувствие не позволяли успокоиться и выдохнуть с облегчением. Беспокойство зудело под кожей, не давало стоять на месте, оно злило. И советник, решив, что найдет ответы на свои вопросы в покоях смотрителя, бросился туда. Тиен был почти уверен, что Шамис перешел границы дозволенного и совершил мерзкое насилие над женщиной, подвластной ему.

Дверь покоев оказалась приоткрытой, и Дин-Таль ворвался внутрь, уже почти уверенный, что сейчас услышит крик о помощи, но… Здесь царили тишина и порядок. Постель оказалась не смята, мебель не сдвинута во время борьбы, и следов пребывания здесь лейры Дорин вообще не было. Советник остановился на пороге опочивальни. Он накрыл дверь рукой и уткнулся в нее лбом, выжидая, когда бешеный бег сердца успокоится, и хаос мыслей, наконец, уляжется в голове, позволив думать спокойно.

Однако обуздать тревогу Тиен не успел. Открылась дверь в умывальню, и оттуда вышел сам хозяин покоев. Волосы его были влажными, и капли воды падали на рубаху, оставляя темные потеки. Смотритель крепости промокал лицо полотенцем, потому не сразу обнаружил незваного гостя, но когда он опустил руки, мужчины воззрились друг на друга. И чем дольше они мерились взглядами, тем сильней загорались гневом их глаза.

Дин-Таль скользил взглядом по лицу смотрителя, и кровь, только успокоившаяся, вновь бросилась ему в голову, потому что физиономия Шамиса была исполосована ногтями…

— Мразь, — выдохнул советник. — Ты все-таки это сделал…

— Следите за языком, риор Дин-Таль, — ледяным тоном ответил Шамис. — Мой род не ниже вашего, и я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Если не желаете драки, лучше умерьте пыл.

— Где она? — глухо спросил Тиен, глядя на смотрителя исподлобья.

— Кто или что вас интересует? — все более успокаиваясь, спросил Дин-Шамис.

— Где лейра Дорин?

Смотритель взял с кресла свой камзол, надел его и скрестил руки на груди:

— Что вам за надобность в узнице, риор Дин-Таль?

Тиен выдохнул, вынуждая себя успокоиться. Он сделал шаг в сторону второго риора и зеркально отобразил его позу, скрестив руки на груди:

— Мы вчера проверили только малую часть, — почти учтиво произнес советник. — Нужно продолжить работу, и лейре Дорин я могу доверять больше, чем вашему помощнику.

— Прекратите издеваться над бедной женщиной, — чуть раздраженно ответил Шамис. — К чему давать ей ложные надежды на то, что ее жизнь может измениться?

Ее удел — эта крепость, ваш — путь в Борг. Я принял в ней участие лишь потому, что того требовало ее здоровье, вы же балуете узницу. Я против такого изощренного издевательства, риор Дин-Таль. Пусть уж лейра Дорин пребывает в своем привычном душевном состоянии, ей ни к чему волнения и переживания, они только ослабляют женщину.

— Как голод и холод, риор Дин-Шамис? — прищурился советник. — Я знаю, что вы морили узницу голодом. А еще я видел, как вы смотрите на нее, и мне совершенно не нравится то, что я читаю в ваших глазах.

— И что же вы в них читаете, риор Дин-Таль? — прищурился смотритель. — To, что меня тронула судьба благородной дамы, которую юность и чужая хитрость привели в стены Тангорской крепости на вечное заключение? Мне жаль лейру Ирэйн. Она попала сюда в самом начале своего пути. Своей опрометчивостью она лишила себя положения, честного имени и возможности сделать счастливым кого-то из высокородных риоров. У нее нет, и уже не будет ничего в жизни светлого и радостного. Я, как могу, скрашиваю ее однообразные дни…