Когда киты выброшены на берег (СИ)

Как только она закрыла за собой дверь в ванную, то прижалась к ней спиной, силясь перевести дыхание. Услышала шум воды. И чуть успокоилась. Краем глаза заметила трущегося возле порога кота. Он был крайне заинтересован в обуви Сатору. Сакура нахмурилась.

— Если ты нассышь ему в ботинки, я за них вовек не расплачусь, бандитская ты морда. Они стоят целое состояние.

Кот недовольно мяукнул, как бы говоря, что они и так испорчены. Он в них целый залив притащил, а, может, даже серебряных рыб в придачу. Сакура покачала головой и направилась в спальню, на пути прикидывая, есть ли у неё сменная одежда, по размеру подходящая Годжо. Разумеется, нет.

— Говорили же мне умные люди, не трахайся на первом свидании. Нет, от одного же раза проблем не будет, решила я, — бубнила себе под нос Сакура. — И в очередной раз проебалась по всем фронтам.

А у самой на сетчатке глаза он клеймом уже выжжен. Захочешь — не избавишься.

Когда вернулась, стучать она не стала. Глупо. Даже тактичным и вежливым не выглядело бы. Решила, что оставит полотенце на стиральной машинке, а сама всё-таки попробует отыскать одежду для чудо-мальчика.

Сатору отодвинул шторку в сторону, стоило только Сакуре появиться.

Молочный пар поднимался вверх. Зеркало запотело.

Легче пуха в голове была образовавшаяся до этого мысль. Сейчас, когда нужно облечь в слова, она рисковала стать камнем. И упасть прямо на ногу. Сакура не хотела думать, не хотела говорить. Она видела Годжо, будто бы из белого нефрита высеченного.

Всегда считала, что умная, что кремень, что ею хоть гвозди забивай в крышку гроба. Но нет. Совсем нет.

Она шагнула в пропасть сама — а та с удовольствием раскрыла объятия.

Плевать, что здесь забыл Годжо. Плевать, что Сакура больна и пытается не взрастить в себе озлобленность на весь мир. Плевать на всё.

Она шагнула к нему, в тёплый пар, тут же влагой оседающий на бёдрах. Шагнула без сомнений. Потянулась за поцелуем, встав на цыпочки. Его теперь уже горячие, мокрые от воды руки обняли крепко, прижали вплотную. Можно было почувствовать каждый изгиб, каждую поджарую, напряжённую мышцу. Её майка потемнела, промокла, прилипла к телу. Волосы легли на спину чёрными змеями. Касания губ. Несдержанные. Годжо льнул к ней. Не пытался вести. Просто желал забыться. Так хорош в этом совершенно потерянном состоянии. Что она захочет — то он сделает. Руками по влажной широкой спине. Они не на равных сейчас. Сакура не хотела пользоваться представившейся ей возможности — открытому на растерзание нутру. Это как под кожу забраться. Вонзить туда крючок рыболовный. Такой, что без посторонней помощи не достать. Если только с мясом выдрать.

Кто тебя отравил? Кто до сих пор отпускать не хочет?

Сакура целовала его шею, собирая языком капли воды. Сатору прижал её к стене. На тёмном кафеле её кожа всё равно что пролитое молоко. Опустился на колени. С его ростом манёвр не очень простой в их положении. Но он умудрился. Из глотки Сакуры едва не вырвалось «не надо», когда Сатору с неё лёгкие домашние штаны стаскивал. К животу губами. Ниже.

Оба они больные. Оба отравленные. Обоим под кожу яд пустили щедро.

Сатору придержал её одной рукой за бедро, чтобы не упала, второй длинную, стройную ногу Сакуры себе через плечо перекинул. Без предупреждения, без прикосновения губами к изнанке бедра, без лишних церемоний языком медленно, широко и влажно. Требовательно. У Сакуры дыхание участилось. Пальцы сами в светлые пряди запутались. Первый стон из груди, как алыми вишнёвыми каплями в снег кровавой дорожкой вслед за отпечатками волчьих лап. Боязнь поскользнуться, упасть и разнести всё к чертям собачьим рассыпалась в прах, старым глиняным кувшином разлетелись пустые сомнения.

Сакуре невпопад вспомнилось такое же сладкое, но другое. Её разбитые острые коленки в полосках лейкопластыря. Тот, далёкий, до невозможного любимый когда-то старался не задеть прячущееся под ними свежие ранки макового цвета, чтобы лишний раз не потревожить свернувшуюся калачиком боль, паучьими лапами ползущую вверх по бёдрам и неприятно отдающую в тугом животе. Его пальцы наоборот перехватывали девичьи ноги чуть повыше, впившись в упругую плоть до приятного сильно.

Нельзя. Сейчас она с Сатору. Не с тем, кто остался прозрачной, сладко пахнущей сандалом дымкой в воспоминаниях.

Упёрлась руками в широкие плечи. Зажмурилась крепко-крепко, ловя каждое острое ощущение от настойчивых ласк.

Сакура потянула за влажные пряди не больно, но настойчиво. Отстранила Годжо и простонала, когда увидела на его языке собственную влагу. Он, засранец, специально ей демонстрировал, напоказ выставлял. На, мол, смотри, какая ты на самом деле. Мне нравится, не волнуйся. Ни о чём не волнуйся.

— Передумала? — спросил Сатору, тяжело дыша.

— Не дождёшься, — ответила она. — Но не здесь и не так.

Вдвоём по острию ножа ходить куда азартнее.

Комментарий к Часть 5

А потом Сакура увидит счёт за воду… (простите, это я о наболевшей - о жизни взрослой, непростой)

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

публичная бета включена

Ты шепчешь

Сладкие слова

Любовным движениям в лад