Когда киты выброшены на берег (СИ)

— Боюсь, — кивнула Сакура. — Но если тебе так хочется дальше играть в эту игру, намекни. Например, сколько стоит твоя рубашка?

— Двести пятьдесят тысяч йен*, — ответил Сатору.

Сакура подавилась табачным дымом, но не закашлялась, а потом рассмеялась, запрокинув голову назад.

— Ты что, раз в месяц благотворительную акцию устраиваешь? — она посмотрела на Годжо. — И я под неё попала?

Тот сначала держал лицо бывалого соблазнителя, а потом рассмеялся в ответ по-мальчишески.

— Попала, да, — ответил он. — Врачам скидка приличная. Особенно таким хорошеньким.

— Хитрый, — Сакура наклонилась вперёд. — Ты ведь привык, что тебя неприкрыто хотят, зависимыми становятся, да?

— Обычно, — ответил Годжо.

— Не обычно, а всегда, — сказала Сакура. — Я такая же, как и все, знаешь. Женщина, которой очень нравится, что под ней лежит красивый молодой мужчина, умеющий и знающий, что делать. Влюбиться в тебя могу, это да. Как и остальные девочки. Уверена, что не только девочки. Бегать, правда, не буду. И донимать ночными звонками со слёзными просьбами выбрать, снизойти до меня. А в остальном, да, такая же. Ты здесь другого не найдёшь, Сатору. Как бы не старался.

— Ты слишком легко людей читаешь. Это напрягает. Бесит даже, — сморщил нос Годжо.

Он забрал у неё сигарету. Зажал губами, когда сильная рука тихо перетекла по бедру Сакуры на шёлковую его изнанку. Большой палец плавно, но с нажимом прошёлся по влажным складкам, задевая всё ещё слишком чувствительный клитор. Сакура не удержалась, всхлипнула. Упёрлась руками в широкую мужскую грудь. Впилась пальцами жадно, ощущая крепкие мышцы. Так резко его захотелось, так сильно, что от желания низ живота мучительно свело. Годжо ласкал её между ног. Курил. И смотрел внимательно на то, как она старается на нежность его не поддаться, в руках себя держать. Проигрывать не хотела.

Сигарета сгинула в пепельнице, оставив за собой жалкий окурок.

— Мне перестать? — спросил Сатору, второй рукой зарываясь в волосы Сакуры и отводя их назад, открывая её лицо.

Сакура растянула подрагивающие губы в усмешке, балансируя между сном и реальностью. Сладкой истомой и холодным упрямством. Перехватила обе его руки за запястья и отвела от себя, за его голову. Годжо съехал ещё ниже, совсем лёг. Затылок буквально на самом краю подушки. Пальцы вцепились в спинку кровати, удобно обхватив верхний край.

— Я бы привязала, да только интересно, сколько ты сам выдержишь, ко мне не прикасаясь, — прошептала бархатным, тягучим голосом, как умела иногда.

— Ты мне вызов бросаешь? — усмехнулся Годжо, приподнимая тонкую светлую бровь.

— Бросаю, — сказала Сакура. — Прикоснёшься — проиграешь.

— А если я выиграю? — спросил Годжо, смотря со слишком неприкрытым превосходством, заведомо уверенный в своей победе.

— Исполню любое желание, — ответила Сакура.

— Любое? — у Годжо глаза горели предвкушением.

— Абсолютно, — улыбнулась она.

— Не пожалей потом… — Годжо не успел договорить.

Точнее, ему просто не дали трепаться дальше. Сакура целовала его податливый рот с голодной жадностью, наслаждаясь терпким вкусом. Втянула губами нежный розовый язык размеренно и плавно, неприлично и влажно. До одури хотелось прикусить, а вот делать больно — нет. Где-то на периферии мелькнула мысль, что Годжо именно «больно» делали с завидной постоянностью. И не раз. Только не понятно, наслаждался он ею, забывался в ней или просто терпел, потому что надо. Мысль неожиданная, не пойми откуда взявшаяся. У Сакуры всегда была хорошая интуиция. Чутьё, как у русской борзой во время охоты. Но сейчас его включать себе дороже.

Она отстранилась, отпустила мокрый рот, напоследок прикусив покрасневшие губы. Припала к шее, ладонями нежно и широко водя по груди. Ногти задевали твёрдые соски. Дыхание у Годжо постепенно учащалось. Сакура вылизывала его шею, целовала жадно, прихватывая зубами кожу. Догадывалась предельно чётко, что ничем его удивить не сможет. Искушённого и опытного. Ставку делала, не глядя. Запоминала его реакцию. Где приятие, где на грани, где прикасаться стоит с особым вниманием. Масло в огонь добавляло пари. Сам по себе вызов заводил. А Сатору проигрывать не любил совершенно. В нём это очень хорошо читалось.

— Ты же первая сдашься, — улыбнулся Сатору, стараясь звучать ровно, смотреть на Сакуру с дерзким превосходством.

— Мечтай, — бросила она с усмешкой и не больно, но весьма ощутимо ущипнула Годжо за сосок.

Не ожидая такой подставы, Сатору чуть дёрнулся, зашипев. Но не от боли, нет.

Сакура провела ладонью от ямки на сходе ключиц до пупка, чуть ниже, где начиналась светлая дорожка волос. Потом повторила движение, но уже языком, губами, прикусила кожу над изящно выпирающей подвздошной косточкой. Чёткие линии мышц проступили на подрагивающем животе. Сакура поцеловала сильное, рельефное бедро, шире разводя длинные ноги. Потом укусила его изнанку, оставив засос. Улыбнулась, услышав стон.

Вот, значит, как.