Когда киты выброшены на берег (СИ)

А потом опустилась вниз. До этого момента оральный секс был игрой в одни ворота — чисто односторонний. Сакура в рот у Годжо не брала. И на то были свои причины. Не любила Сакура минет не потому, что её было противно, а потому что опыт показывал — некоторые мужчины использовали это, как демонстрацию своего превосходства и попытку подчинить, временами унизить, пометить. Редко кто мог внять голосу рассудка. Сакура знала только одного такого человека, способного себя контролировать и прислушиваться хоть немного. Без попыток кончить в рот насильно, надавить на затылок, намотать волосы на кулак, как поводок или удавку. Сакура ненавидела это. Одно дело доставлять партнёру удовольствие по доброй воле, потому что хочешь, другое — служить лакмусовой бумажкой для его комплексов и хорошим способом самоутверждения. И ладно бы, Сакура была любительницей подобных штук, но она сразу чётко и ясно говорила, как делать не надо. А когда тебя не слышат, значит, как живой человек ты не шибко-то и интересна.

Когда твёрдый член ударился о низ живота, пачкая светлую кожу предэякулятом, Сакура несколько раз провела по стволу ладонью, потом большим пальцем по головке, размазывая жемчужные капельки смазки. Опустилась горячим ртом, взяв только половину, зато не забывая про язык. Жгучее желание сделать Сатору приятно не подпитывало потребность устраивать особое шоу для одного зрителя. Даже если обойдётся малой кровью, а именно смотреть большими глазами невинной лани и улыбаться краешком губ, как делают актрисы в порно. У Сакуры всегда было туго со способностью устраивать представления. Зато с умением отдавать многое всё в порядке.

Годжо был очень отзывчивым. Он сам направлял её своей реакцией, подсказывал. Дыхание его стало частым, иногда разбавляемым хриплыми, тихими стонами. Сакура свободной рукой, которая не участвовала в ласке, гладила его живот, задевая кожу ногтями. Взяла глубже, втянув щёки. Сатору застонал громче. Сакуре хотелось посмотреть на него, но не хотелось отвлекаться. Горячая ладонь мягко легла на затылок, зарываясь в чёрные волосы пальцами. Так он ненавязчиво подсказал ей темп, в котором неплохо было бы двигаться.

— Сейчас… — судорожно произнёс Сатору, отстраняя от себя.

Сакура разомкнула губы, выпустив блестящую, налитую кровью голову и накрыла её ладонь, кольцом пальцев второй руки водя верх-вниз по стволу. Годжо был очень красив, когда наслаждение подарило телу долгожданную разрядку. Запрокинул голову назад, открывая белую шею, острые лини подбородка — рви зубами живую плоть, если хочешь. Пей свежую кровь из этого кубка. Но Сакура лишь поймала губами его протяжный, сладкий стон, будто забирая себе.

Чудовище в броне из чёрной чешуи с утробным урчанием свернулось где-то внутри обоих и задремало ненадолго, позволяя Сатору и Сакуре погрузиться в иллюзию покоя и счастья от близости друг с другом.

***

Первый урок об анатомии человеческого тела Сакура получила не в школе на биологии от вечно бубнящего себе под нос сенсея. И не в университете, где человека и всё, что тот производит, буквально разбирают по косточке да по клеточке. Она усвоила некоторые основы от отца. В те времена, когда он был хорошим, образцовым родителем и действительно мог получить звание «отец года» без ироничного душка. Урок был простой и вместе с тем сложный, но выученный Сакурой на ура. Болевые точки и нервные окончания на теле, удар в которые мог привести к адской волне боли, унижения и негодования.

Всё просто, дочка, начинаем с основ — лицо. Нос и глаза самые уязвимые места. Ударишь по носу направлением снизу вверх, приложив достаточно силы, сломаешь. Уши — удар сложенными в чашечки ладонями. Шея — кадык. Трахея штука нежная, сильного напора не выдержит. Ниже — практически всё, где конечности соединяются с туловищем. Там места очень нежные, полные нервных сгустков. Подмышки, передние мышцы плеча. На самом туловище, разумеется, таких местечек тоже немало: солнечное сплетение, диафрагма, живот чуть ниже пупка, плавающие рёбра, почки. А вот ноги — это вообще кладезь болевых точек. Начиная от паха, заканчивая взъёмом стопы. Бей в голень — там оголено, почти не защищено корсетом мышц. Бей по коленным чашечкам, не жалей. Зачем я тебя этому учу? Всё просто, дочка. Чтобы ты смогла постоять за себя, когда кто-нибудь захочет дотронуться до тебя без разрешения. Я полицейский, всякого навидался. Поэтому хочу, чтобы ты запомнила — не позволяй пользоваться собой. Тот мальчишка, который полезет к тебе под одежду без твоего согласия или не остановится, когда ты попросишь прекратить, не хочет сделать тебе приятно, каких бы сладких речей он при этом не пел. Приятно он хочет сделать только себе. Человек, которому ты действительно будешь интересна не как кусок мяса, будет слушать. Да, дочка. Я говорю достаточно взрослые вещи, но и ты у меня уже большая. Я хочу, чтобы ты могла себя защитить и знала, что мир, увы, не такой приветливый и добрый.