Когда луна окрасится в алый

И хотя Генко понимала богов, это не отменяло того, что она не желала разрушений этой земле. За время, проведенное здесь, Генко в какой-то степени начала считать эти леса и горы своими. Никто не хочет, чтобы то, что принадлежит им, было уничтожено. А битва точно не обойдется без потерь, и неважно, будь то природа, люди, ёкаи или же ками.

Когда стало известно место грядущей битвы, Йосинори вновь отправился в столицу, в этот раз за подмогой. Оммёдзи и некоторые каннуси изъявили желание присоединиться к сражению, о чем он узнал благодаря письмам от своего сенсея. И чтобы доказать серьезность ситуации и выразить благодарность за помощь, Йосинори лично вызвался сопроводить людей в Сиракаву.

Генко тогда согласилась, что его сопровождение будет благом, но следующие несколько дней до возвращения Йосинори с подмогой никак не могла успокоиться.

Никто не смог подняться в горы, чтобы выследить Озему и разобраться с ним до грядущей битвы. Туман Ёми так плотно окутывал вершины гор, что любой, кто приближался к дому ками, упирался в непроходимую стену. Генко подозревала и отчаянно надеялась, что барьер к Озему был столь крепким, потому что ками окружил им себя, как коконом. И когда придет время, туман последует за Озему на поле битвы, оставив горы без защиты.

Мысли Генко медленно, но неотвратимо перетекли к Йосинори. Воспоминания о его ране были слишком свежи, мелкие боги продолжали пропадать, а она сама никак не могла вырваться, все так же привязанная к этим землям, в чем винила все того же Озему. Даже Аямэ, кажется, начала думать, что отношение Генко к ее брату было не только дружеским. Генко предпочла проигнорировать это, сосредоточившись на том, чтобы вновь в полной мере овладеть возвращенными способностями.

Воздух задрожал и покрылся рябью, из тумана вышел Карасу-тэнгу и вежливо поклонился Генко. Он выглядел не слишком напряженным, но и спокойным его нельзя было назвать, особенно после того, как он бросил нечитаемый взгляд на Аямэ. После столкновения с Кагасе-о Карасу-тэнгу иногда странно посматривал на Аямэ, словно пытался в ней что-то увидеть. Генко было любопытно, в чем причина столь пристального внимания, но вмешиваться в дела ёкая не намеревалась.

– Ками Небес, жители Такамагахары, спустились сегодня на землю, чтобы восстановить высший порядок и возвратить мир, что был так жестоко нарушен, – торжественно произнес Карасу-тэнгу, из-за чего Генко отчаянно захотелось закатить глаза, но она сдержалась. Все же люди дурно на нее влияли. Прежде она не позволяла себе такие вольности.

Туман медленно и неохотно начал растворяться, когда сияющая золотая дорога появилась в небе и, расширяясь, устремилась на землю. На ее вершине, сияя подобно драгоценностям, стояли боги – могущественные и ужасающие настолько же, насколько были прекрасны и величественны.

Духи и мелкие ёкаи торопливо припали к земле, люди почтительно склонились в глубоком поклоне, Генко и тэнгу поклонились не настолько низко, как люди, но достаточно, чтобы показать всю степень своего почитания и уважения богам.

Дышать было сложно. Энергия ками давила настолько сильно, что хотелось рухнуть на землю, свернуться младенцем и дрожать от той мощи, которая грозила все уничтожить. Генко слышала, как люди стали дышать чаще, пытаясь прийти в себя, как крепче стискивали зубы, как дрожали всем телом, не в состоянии выносить присутствие богов.

Незаметно и аккуратно кицунэ направила поток собственной энергии на людей, покрывая их тонким слоем защиты. Это не спасало от божественного влияния полностью, но теперь они хотя бы могли вдохнуть полной грудью, а не жадно глотать воздух короткими вздохами.

– Как всегда, слишком заботишься о людях. – Голос был подобен грому – раскатистый и гулкий, пробирающий до дрожи.

Более слабые оммёдзи вздрогнули и еще больше прогнули спины в поклонах, но Йосинори и Аямэ, которые и до этого чувствовали себя вполне спокойно, остались на месте. Разве что Аямэ нахмурилась, но смолчала. Что было разумно – Сусаноо-но-Микото был вспыльчивым и быстрым на расправу, так что задавать вопросы ему следовало только в том случае, если он сам позволял это сделать.

– Это моя обязанность, – спокойно ответила Генко, чуть ниже склонив голову.

Сусаноо какое-то время молчал, но вскоре хмыкнул и небрежно произнес:

– Встаньте, у меня спина разболелась от одного взгляда на вас, а вы застряли в этой позе и не разгибаетесь.

Неторопливо все выпрямились, но взгляды все равно остались прикованы к земле, не рискуя гневить бога. Одобрительно загудев, подобно буре, Сусаноо прошелся взглядом по людям. На мгновение он задержался на Кусанаги, прикрепленном к поясу Йосинори, но Сусаноо смолчал, лишь продолжил дальше осматривать смертных, вдруг замер, а после и вовсе рассмеялся.

– Я помню твой клан! – в мгновение ока оказавшись перед ошарашенной Аямэ, громко произнес ками. – И даже припоминаю тебя…

Аямэ дернулась от неожиданности и подняла взгляд, чтобы встретиться с такими же пронзительно-голубыми глазами, как и у нее.