Когда луна окрасится в алый

– Человечишка! – презрительно пробормотал Кагасе-о, небрежно доставая из ноги меч и ломая его одной лишь силой своей энергии. – Я и забыл, ваши ауры столь ничтожны, что я даже порой их не ощущаю…

Как в дурном пророческом сне, где он был лишь невольным наблюдателем, Йосинори смотрел на то, как Кагасе-о хватает Тетсую за горло и поднимает в воздух. Ноги Тетсуи болтались над землей, безуспешно пытаясь найти опору. Страх застыл в глазах, когда он смотрел в раздраженное, почерневшее от гнева лицо бога, которому в прежние времена возносил молитвы.

Кагасе-о поднял каму и решительно, с нескрываемой яростью вонзил ее в тело Тетсуи, а после резанул ею вниз, вспарывая живот. Нечеловеческий крик боли и страданий сотряс воздух. Тетсуя еще пару мгновений дергался, отчаянно пытаясь вырваться из хватки, царапал короткими ногтями руку Кагасе-о, бил ногами воздух. Один, второй, третий судорожный выдох сорвались с губ Тетсуи, но следующего вдоха не последовало. Безвольными плетями руки повисли вдоль тела, покрытые кровью, что все продолжала стекать вниз, образуя темную лужу.

Его отбросили в сторону как ненужный мусор. Аура ками, прежде не дававшая никому приблизиться к Кагасе-о, пока он расправлялся с Тетсуей, поутихла, практически сошла на нет, вот только ни Йосинори, ни Аямэ, ни даже Карасу-тэнгу не сдвинулись с места. Разум и инстинкты их буквально кричали о том, что они обязаны двигаться, если не хотят стать следующими жертвами, но увиденное заставило их замереть.

Первым пришел в себя Карасу-тэнгу. Из тьмы, порожденной его крыльями, он извлек танто и набросился на Кагасе-о. Металл встретился с металлом – и по лесу разнесся звон и скрежет, от которого хотелось закрыть уши.

Йосинори очнулся следующим. Его сикигами атаковали Кагасе-о, но в этот раз нападали на него не напрямую, а летали понизу, чуть выше земли, метя в ноги, чтобы повалить противника. Способность контролировать собственный размер помогала: уменьшившиеся драконы свободнее перемещались по лесу, огибая деревья и порой скрываясь в кустарниках, чтобы из их теней ринуться на бога.

Аямэ замерла. Было видно, что она взяла себя в руки, готовая напасть, но выжидала, и это противоречило всему, что Йосинори о ней знал. Аямэ же чуть склонилась к земле и приподняла меч, готовая в любой момент атаковать. Ее глаза неотрывно следили за каждым шагом Кагасе-о, в то же время замечая, как движется Карасу-тэнгу и как нападает Йосинори. Она ждала и ждала. Наблюдала за тем, как Кагасе-о избегает Кусанаги, как уворачивается от танто, как морщится и недовольно рычит из-за укусов и ожогов драконов. Она выжидала и наконец…

Выпущенной стрелой Аямэ ринулась вперед, одним движением перерезая сухожилия на ногах Кагасе-о. Во второй раз он закричал, рухнул на колени, бранясь и безуспешно пытаясь подняться. Сикигами набросились мгновенно, вгрызаясь острыми клыками в руки, кусаригама рухнула наземь, и звон цепи смолк.

Подобно духу отмщения, Йосинори навис над Кагасе-о. Ками смотрел на оммёдзи, и во взгляде его читалось нечто схожее с недоумением, как если бы он не мог поверить, что его все же повергли. Страха не было вовсе. Вместо этого что-то похожее на восхищение появилось на лице бога, когда осознание настигло его.

– А вы оказались не так уж плохи! Сын Кудзунохи, отмеченная Сусаноо и наследник Великого Ворона. Вот только моя смерть ничего не изменит – вы все равно проиграли…

Кусанаги опустился со свистящим звуком, снося голову Кагасе-о. Черная кровь готова была хлынуть из раны, грозя залить собою окружение, но стоило ей появиться – как воздух стал гуще и тело ками начало исчезать. Оно растворялось не золотым сиянием, как это происходило с другими богами, а золой и пеплом оседало на землю, подобно демонам.

– Если бы раньше работали более слаженно… – начала Аямэ, но ее прервал Карасу-тэнгу:

– Скорее всего, ничего бы не изменилось. Юноше была отмерена короткая жизнь.

– Но мы могли подарить ему хотя бы еще один день!

– Это уже неважно…

– «Неважно»?! – Аямэ была возмущена настолько, что в воздухе запахло приближающейся грозой. Она тяжело дышала и смотрела на Карасу-тэнгу с такой ненавистью, словно он ее предал.

– Да, сейчас это уже неважно. Главное – остановить Озему, иначе умрет куда больше людей.

– Этого мальчика звали Уэно Тетсуя!

Карасу-тэнгу какое-то время смотрел на Аямэ, тяжело дышащую, раздраженную, но не имеющую больше слов, чтобы возразить хоть что-то, потому что он был прав. Из-за маски они не видели выражение его лица, но Йосинори подозревал, что даже открой Карасу-тэнгу лицо – они бы не смогли понять, что именно оно выражает.

– Мы оплачем его позже, а сейчас нужно завершить нашу задачу.

Резко отвернувшись от тэнгу и бросив последний взгляд на безжизненное тело Тетсуи, Аямэ нехотя кивнула и, спрятав свое оружие в ножны, бросилась выше в горы, стремясь уйти от оставшихся за спиной смерти и боли как символов их бессилия.