Когда луна окрасится в алый

– Когда ты ляжешь с дочкой продавца тыкв, можешь положить тыкву под голову… – Пение продолжалось, и, даже несмотря на напряженную ситуацию, Йосинори не мог не заметить, как презрительно и недовольно искривилось лицо Аямэ.

Звон цепей прекратился, и одновременно с этим из пустоты, из самого воздуха появился Кагасе-о. Развязная улыбка на лице ками могла показаться безобидной, всего лишь продолжением похабной песни подвыпившего бога, если бы не глаза: расчетливые, жестокие и беспощадные.

– Миленькая оммёдзи! Я помню тебя и сдержу свое слово – убью, но позже. И ты, Карасу-тэнгу, отойди. Этот бой будет между мной и этим парнишкой-оммёдзи, – обманчиво-мягким голосом произнес Кагасе-о, сначала глядя на Аямэ, а после переведя взгляд на Йосинори.

Аямэ ощетинилась, уже готовая броситься в бой, но рука Карасу-тэнгу не дала ей этого сделать. Он перевел взгляд на Тетсую, который послушно отступил назад, а после на Йосинори, уже обнажавшего Кусанаги.

– Он прав – это мой бой, Аямэ, не вмешивайся, – негромко попросил Йосинори. – Карасу-тэнгу, позаботься о них.

– Ты не понял, юнец, – ухмыльнулся вдруг Кагасе-о. – С тобой сражусь я, но и для них есть противники.

Их было не много, ровно по двое демонов на каждого, но появившиеся они и кидзё оказались огромными, и в них таилась неизвестная прежде мощь. Йосинори поднял меч, с легким ужасом угадывая источник этой мощи. Мощи, с которой он никогда прежде не сталкивался.

В каждом демоне была лисья жемчужина с силой бога.

Кагасе-о ухмыльнулся, открепил от оби тыкву-горлянку, которую тут же осушил и выбросил, а после завел руки за спину. Звон цепей повторился, и ками достал пару кусаригам. Серповидные клинки-кама, скрепленные между собой длинной цепью, тускло отливали темнотой металла в лунном свете. Оружие кричало об опасности, и Йосинори невольно сжал рукоять Кусанаги крепче.

– Когда ты спишь с двумя сестрами, то сначала ты должен лечь со старшей… – пропел Кагасе-о и метнул кама в голову Йосинори.

Кувырком назад Йосинори уклонился от оружия и призвал несколько сикигами. Драконы заревели, бросаясь на Кагасе-о, но тот лишь равнодушно отмахнулся от них. Сколько бы Кондзин и Сэйрю ни атаковали Кагасе-о, он взмахивал кусаригамой, всякий раз раня драконов. Камы каждый раз возвращались ему в руки благодаря длинной и прочной цепи, в которой бы Кагасе-о давно запутался, не будь у него столько опыта в использовании этого оружия.

Он продолжал петь. Каждая строка песни завершалась тем, что кама в очередной раз ранили сикигами, пока Йосинори искал способы обойти сражение стороной и добраться до источника силы Озему. Но каждый раз ему не давали этого сделать. То кусаригама Кагасе-о проносилась перед носом Йосинори, то преграждали путь демоны.

Они, набросившиеся на Аямэ, – и Йосинори не исключал, что сестра сама на них ринулась, – трижды оказывались на его пути. Выглядели демоны ужасающе, но Аямэ игнорировала это обстоятельство. Благодаря силе Сусаноо она чувствовала себя непобедимой и атаковала ёкаев с яростью и стремлением, которые Йосинори видел лишь пару раз. Решительность наносимых ею ударов впечатляла и несколько пугала, но сейчас было самое время выпустить наружу собственное зло, если оно могло помочь уничтожить истинную тьму.

Тетсуя держался хуже Аямэ, но на порядок лучше и выше, чем при первой их встрече. Он хмурился, сосредоточенно поджимал губы и решительно набрасывался на кидзё. Движения его были выверенными и четкими, все еще слишком традиционными, не способными застать врага врасплох. Было очевидно, что это первый настоящий бой Тетсую, и Йосинори искренне надеялся, что он не станет последним.

Еще два они нападали на Карасу-тэнгу. Он отбивался решительно, убрав танто и используя только свои когти и перья, поразительно острые, словно тонкие кинжалы. Он уклонялся, взлетал и тут же падал вниз, нанося удары всеми доступными ему способами, но сам не получил ни одного ранения. Опыт прожитых столетий, если не тысячелетий, позволял ему избегать опасности и разить противников даже без привычного оружия.

Острое лезвие камы метнулось в Йосинори, скользнув под крылом сикигами. Он тихо выругался, уклоняясь от оружия, и поднял Кусанаги. Стоило только ему стать в стойку, готовясь к сражению, кусаригама вновь ударилась о меч, разбрызгивая искры, и Йосинори ощутил, что пятится. Сила удара, вложенная в бросок, была чудовищной настолько, что руки заныли от напряжения. Не будь в нем крови кицунэ, он бы выронил Кусанаги, не в силах держать оружие. Генко как-то обмолвилась, что Кагасе-о больше всего ценил хорошую битву и всегда искал достойного противника как среди ками, так и среди людей. И, вероятно, нашел.

– Ты хорош! – восхищенно воскликнул Кагасе-о, смеясь дико и неудержимо. – Я так давно не видел достойного противника! А ты и впрямь сын Кудзунохи – лишь она хоть немного развлекла меня в последний раз. Не посрами честь матери!