Когда луна окрасится в алый

Тихо прокашлявшись, Генко добилась желанного эффекта – из дома, неуверенно поглядывая по сторонам, вышли два ёкая. Первый походил на переваренную креветку. Сутулый, с красноватой кожей, с разным количеством пальцев на всех конечностях и настолько длинным языком, что он не помещался во рту и торчал наружу. Аканамэ Соры-куна был практически копией духа, который жил и у самой Генко и отвечал за помывочную комнату.

Второй дух оказался похож на дзасики-вараси, да и относился к тому же виду. Дзасики-бокко отвечал за гэнкан и фактически приветствовал гостей, так что считался главным только в своей части дома. И потому что сейчас именно он был хозяином на землях Соры, пока отсутствовал истинный владелец, дзасики-бокко первым выступил перед Генко и поклонился ей.

– Уберите все так, чтобы никто не догадался о произошедшем.

Отдав приказ, Генко удалилась. Она хотела вернуться домой и заняться каллиграфией, но, конечно же, это не удалось. Стоило ступить в лес, как лисицы, окружившие свою госпожу, сообщили, что ее ожидают два гостя. Причем одного из них лисы явно не приветствовали. Генко удивленно вскинула брови. Не то чтобы ее подчиненные хорошо относились ко всем гостям, но обычно ни на кого так не реагировали.

В облике лисы она весьма быстро добралась до дома и еще на подступах поняла, что же именно так не нравилось подчиненным. Генко сморщила нос от запаха и, став уже на две ноги, с недовольным лицом подошла к энгаве, у которой стояли Карасу-тэнгу и инугами. И если первого она была рада видеть, то второго…

– Ты не мог бы отойти от моего дома? А то провоняет все псиной, – поджала губы Генко, недовольно глядя на высушенную собачью голову в церемониальных одеяниях.

Инугами осклабился, обнажив ряд острых зубов. Лисицы вокруг Генко тут же предупреждающе зарычали.

– Окицу-хико-сама прислал меня. – Инугами был на удивление вежлив, хотя оскалившаяся морда и казалась опасной. С другой стороны, это была только голова, да еще и высушенная, так что утверждать, какие именно эмоции испытывал дух, было сложно.

– Почему тебя? Ему известно, что лисы и собаки редко находят общий язык. – Генко внимательно осмотрела инугами, а после повернулась к Карасу-тэнгу, словно у того были все ответы.

– Не так давно Окицу-хико-сама призвал всех инугами, которых едва не превратили в онрё[64], служить ему. Он освободил нас от ненависти, и с тех пор мы его прислужники и помощники, – с поклоном ответил пес.

– Окицу-хико-сама слишком добр, – снова поджала губы Генко; лисицы что-то недовольно заворчали, но в итоге успокоились и больше не выказывали своего отношения.

– Наш ками хранит домашние очаги каждого дома, а мы лишь следуем его воле и заботимся о жителях тех домов, которым покровительствует наш господин, – еще раз поклонился инугами.

Слишком учтив. Генко предпочитала, чтобы ее гости вели себя естественно и непринужденно, а не пытались выслужиться перед ней. Карасу-тэнгу стоял с непроницаемым лицом, очевидно уже привыкший к чрезмерной почтительности. Что ж, она и не с такими имела дело, так что и этого гостя потерпит.

– Располагайтесь на энгаве, убумэ подаст нам чай и закуски.

Не заставив себя ждать, ёкай вышла из дома с чабудаем[65] в руках. Осмотрев всех присутствующих, она поклонилась и вновь скрылась в доме, чтобы через мгновение вернуться сначала с несколькими дзабутонами[66], а после с подносом, на котором стояли пиалы и чайник для заваривания маття.

Карасу-тэнгу все время молчал, выполняя роль сопровождающего и давая возможность говорить инугами. Он лишь слегка поклонился призраку, благодаря ее за работу, и спокойно, с непередаваемым достоинством сел на место. Генко тихо хмыкнула и уже привычными движениями принялась заваривать чай.

– Саке закончилось: на днях ко мне приходил в гости Кагасе-о и выпил все запасы, – отвечая на незаданный вопрос Карасу-тэнгу, произнесла кицунэ. – Будете довольствоваться чаем.

– Прошу прощения, Генко-сама, но… – Инугами замялся, а после неловко осмотрел собственное тело. Отсутствующее тело.

Генко, которая как раз намеревалась поставить перед ёкаем пиалу с чаем, осознала, что едва не сделала, и теперь переводила несколько растерянный взгляд с пиалы на инугами.

– Оставь чай себе и выслушай, что мы хотим тебе сказать, – не выдержал Карасу-тэнгу.

– Есть что-то, что мне так необходимо знать? – заинтересованно вскинула бровь Генко, но чай отставила и окинула гостей требовательным взглядом. – Две сотни лет я была той, кому не положено знать ничего существенного, а теперь я вижу вас двоих. Тебя, Карасу-тэнгу, я всегда рада приветствовать как старого друга. Но инугами? Что же случилось, раз ко мне пришли сразу двое посланников богов?

– Ками пропадают, Генко-сама.

Кицунэ перевела равнодушный взгляд на собачью голову:

– И что? Это не новость, даже в такой глуши я ее слышала.

– Вчера пропали сразу пять ками. В провинциях Кага, Исэ, Овари и префектуре Сидзуока, – ответил Карасу-тэнгу.