Когда мертвые заговорят

Я подняла голову, услышав знакомый и одновременно чужой голос, и уставилась прямо в дуло своего пистолета. С трудом перевела взгляд на Леду Стивенсон. Нет… Это не Леда, это другая девушка. У Леды, которую я знаю, тусклые блекло-голубые глаза, которые становятся пронзительными и яркими только в один момент – когда она плачет. У нее впалая грудь, длинные худые ноги, тяжелые веки и затравленное выражение лица.

Я поняла, что передо мной, выпрямившись во весь рост и глядя на меня сверху вниз, стоит кто-то другой. Кто-то, кто живет внутри Леды Стивенсон, в ее белой голове, за стеклами ее голубых глаз.

Неизвестный.

Губы Леды сложились в тонкую полоску, а затем она сняла пистолет с предохранителя (я не могла не удивиться, увидев ее уверенные действия) и, будто бездушный робот, сказала:

– Я должна спасти тебя, Кая Айрленд. И я спасу тебя.

Когда она нажала на спусковой крючок, мы смотрели друг другу в глаза.

* * *

Две недели назад

Утром у детектива Дина опять была небольшая стычка с соседями:

– Крики, крики и опять крики, дорогой Эндрю! – Марта осуждающе покачала головой и прищурилась, глядя на Дина снизу вверх. Он молча взирал в ответ. Вздохнул. Женщина укоризненным тоном продолжала пилить его еще несколько минут, пока он не осведомился:

– Вы шпионите за мной?

– Кто? Я? Не надо мне хамить, дорогой мой!

Дин изогнул брови, начиная по-настоящему сердиться:

– Каждую ночь вы сидите у стенки и слушаете крики? Вам больше заняться нечем?

Марта вспыхнула, но Дин вдруг смягчился и произнес:

– Мне пора домой, Марта. Обещаю, криков больше не будет.

Она покачала головой и рявкнула:

– Если крики продолжатся, Эндрю, я обращусь напрямик к управдому!

Она добежала до своей квартиры, напоследок обернулась и с угрозой закончила:

– И тогда проблемы будут у тебя, дорогуша, так-то!

Конечно, знай Эндрю Дин о том, что сегодня умрет, он не стал бы ругаться и обижать Марту, не стал бы тратить время на пустяки. Он бы навестил свою бабушку в доме престарелых, посетил бы жену и детей детектива Гаррисона, а затем прогулялся по парку. Если бы детектив это сделал, он бы спас щенка, сидящего под деревом в коробке. Щенок был совершенно беззащитным. Его крохотное полненькое тельце, покрытое коричневой короткой шерстью, дрожало от холода. Щенок поскуливал и медленно двигался от одного угла коробки к другому. Ждал кого-нибудь вроде детектива Дина целый день – того, кто не побоялся бы плохой погоды и прошел через парк по пути домой.

Но детектив Дин не пошел в парк.

К счастью, щенка заметила десятилетняя девочка по имени Мира. В школе ее задирали и иногда даже караулили у входных дверей, чтобы «проводить» до квартиры. Поэтому Мира сперва пряталась в чулане с влажными швабрами, а затем, подгадав момент, бросилась домой через тот самый парк. Четверть часа она жалела себя, а затем вдруг увидела под деревом загадочную картонную коробку. Позабыв обо всем, она подбежала к ней, раскидывая сапожками снег, пальцы в варежках крепко сжимали лямки ярко-красного рюкзака.

– Щенок! – воскликнула Мира, расплывшись в улыбке. Она присела перед коробкой на корточки и взяла щенка на руки. Так у него появилась хозяйка, а у Миры первый друг.

… А у детектива Дина так и не появилось друзей. Только через две недели его тело обнаружит Кая Айрленд. Но конечно, сидя в кафе напротив своего дома, он об этом не знал. Вот уже несколько дней его терзала пугающая мысль, что Леда Стивенсон растворилась в воздухе в его квартире, проникла в легкие, стала частью его самого. Иногда он замечал на себе ее взгляды. Она оценивала его, подмечала мельчайшие детали: то, как он стряхивает с плеч куртку, как подворачивает рукава рубашки, как пятерней убирает со лба волосы.

Пожалуй, нет. Если бы детектив Дин знал о том, что он вскоре погибнет страшной смертью, он бы не сидел в кафе и не ел бутерброд с ветчиной; не пил бы четвертую чашку кофе. Он бы вернулся в квартиру еще раньше, сразу же после разговора с Лаурой Дюваль.

Дин не спешил домой, потому что устал бороться с безнадежностью. Он всю жизнь преследовал Криттонского Потрошителя. Затем появился Неизвестный. Дин думал, что готов к ответам, думал, что вот-вот раскроет эту тайну, но все оказалось далеко не так.

У Дина не было доказательств, лишь догадки, основанные на воспоминаниях маленького мальчика, который в глубоком детстве пережил страшную травму.

Дин вышел из кафе и тут же поежился от морозного воздуха. На его волосы опустились невесомые влажные снежинки, забрались под свитер и стекли ледяными каплями по горячей груди. Дин понял, что неизбежное оттягивать бесполезно, и перебежал дорогу. Во все стороны из-под шин автомобилей летели замерзшие крупицы грязного снега. Влажный асфальт отражал оранжевые и желтые огоньки. Из музыкального магазина, расположенного рядом с домом Дина, доносились слабые звуки джаза. По аллее прогуливались пары, кутаясь в шарфы и шали, пряча ладони в варежках и карманах.

Ничто не предвещало беды.