Когда мертвые заговорят

Сон затягивал меня все дальше и дальше, я распахнула дверь и очутилась в туалете УЭК. Я смотрела на все со стороны: как Кира толкнула меня, как я дала сдачи сильнее и жестче, чем следовало. Со стороны казалось, будто я машина-убийца – дай команду и снесу голову.

Вот почему Леда тогда испугалась и принялась избегать меня. На моем лице нет ни грамма сочувствия к ней и ее истории. Для меня она была лишь девушкой-цыпленком – созданием, которое само выбрало быть жертвой.

«Что с тобой не так?» – спросила я у той Каи Айрленд, которая возвышалась над всеми, кто находился в туалете на первом этаже. Больше всего досталось Кире – она разозлила ту Каю Айрленд сильнее остальных.

«У чудовищ рождаются чудовища», – произнесла другая Кая в ответ и слабо улыбнулась. Ночной кошмар стал принимать совершенно неожиданные обороты, и я попыталась выскользнуть в дверь, чтобы вернуться в больничный коридор, но, когда обернулась, увидела перед носом ржавые прутья клетки.

Мной опять завладел животный страх, и я отшатнулась назад так быстро, что поскользнулась и едва не упала. Стивен Роджерс. В тусклой пыльной клетке, похожей на фотографию в стиле сепия, я увидела его распростертое на каменном полу мертвое тело. Он был мертв, но смотрел на меня снизу вверх – шевелились только губы. Прицел его бездушных глаз был направлен на меня, а я смотрела только в его лицо, потому что знала: опущу взгляд и внутри Стивена увижу ничто, ведь я выпотрошила его будто рыбу на разделочной доске. В моей руке все еще влажный от пота нож. Рукоять скользит в ладони. С конца лезвия капает кровь.

Кап. Кап. Кап.

«У чудовищ рождаются чудовища», – произнес мертвый Стивен, несмотря на то, что его губы были разорваны и нос вдавлен глубоко в череп. Мерзкое зрелище.

Кап. Кап. Кап.

Тук. Тук. Тук.

Я опустила взгляд на свою левую руку и увидела сердце Стивена, зажатое между пальцев. Оно продолжало размеренно биться в моей ладони, посылало импульсы мозгу, шептало: «У чудовищ рождаются чудовища».

Неожиданно на мой лоб легла чья-то ладонь, и я резко очнулась и с трудом сосредоточила взгляд на Кире. Ее осунувшееся лицо со смешанными чувствами испуга и недоумения низко склонилось надо мной.

– Эй… Все в порядке?

Из-за ее плеча чуть слева выглядывал светящийся шар настольной лампы. Крэйг куда-то подевался. А жаль.

Меня морозило и одновременно кидало в жар, глотать было трудно и держать глаза открытыми тоже. С плеча сполз плед, и я, прикладывая огромные усилия, подтянула его, одновременно думая о том, что Крэйг был прав и мне следовало вернуться домой, а не разыгрывать комедию. Но, с другой стороны, я же в больнице. А где должен находиться здравомыслящий пациент, как не в больнице?

Я вспомнила, что рядом Кира.

– Что ты здесь делаешь? Я ведь говорила: сюда нельзя входить.

– Мне страшно.

Ее голос пробудил мой ночной кошмар, и я почувствовала, что по венам вместо крови потек страх. А затем вспомнила еще кое-что – угрожающее послание на зеркале в туалетной комнате, гласившее: «Я СПАСУ ТЕБЯ».

Я села, и Кира вытянула вперед руки, будто думала, что я свалюсь в обморок. Я сделала вид, что ничего не заметила.

– Кира, ты кого-то видела?

Она наклонилась ниже, и я почувствовала запах пота, исходящий от ее одежды, и увидела под ее глазами мешки от недосыпания. Но больше всего меня смутил не ее пот и не вялое лицо, почти уткнувшееся в мое собственное, будто Кира собиралась меня поцеловать, а слова, которые она прошептала:

– Я видела его, Кая. Я опять его видела. Он наблюдает за мной. Он следит за мной… Я не могу уйти, понимаешь? Он повсюду. Мой отец…

– Он мертв, – сказала я, попытавшись привстать, но Кира толкнула меня назад на диван и воскликнула:

– Хватит! Я знаю. Не говори так! Ох… – Она закрыла глаза и схватилась за волосы. – Я не… я знаю, что он не настоящий. Но он все равно везде, ты понимаешь?

– Он не везде, Кира, – сказала я и подождала нового фейерверка негативных эмоций. Когда его не последовало, я продолжила: – Он в твоей голове. Он не настоящий. Иди спать. В больнице ты в безопасности.

– А ты почему страдаешь клаустрофобией? – Вместо ответа я вскинула брови, и тогда Кира задала второй вопрос: – Ну и почему же ты себе не напомнишь, что это не по-настоящему? Ты даже в лифт зайти не можешь, так что не учи меня. Кая. Ты спишь? – Я со вздохом открыла глаза и внимательно посмотрела на Киру. После смерти отца она, оказывается, стала еще невыносимее. Нет, не смерти, – поправила я себя, – убийства. Убийства ее отца. Кира убила отца, я спрятала его тело, а затем кто-то похитил его.

– Нет, я не сплю. И ты тоже не спишь, поэтому хватит путать реальность и ночные кошмары. Твой отец мертв раз и навсегда. Мертвые не встают из могил и не преследуют своих дочерей, тебе это ясно?

Она молча открыла рот. Я думала, сейчас она скажет, что я ничего не понимаю в происходящем, в том, что с ней происходит и что она чувствует, но Кира сказала кое-что совсем другое:

– Кая, ты мне поможешь?