Когда мертвые заговорят

Леда сорвала их с моей шеи и унесла, словно на память, словно для того, чтобы не забыть, что сделала. А может, она не помнила о том, что совершила. Может, память защищает ее от болезненных, страшных воспоминаний, и этот шкаф, набитый папочкиными игрушками и мусором, отражает ту область ее мозга, которая прячет все ужасы жизни?

Я присела на корточки перед обувными коробками и, после того как спрятала Ледины сувениры во внутренний карман куртки, принялась их просматривать. Почти все оказались пустыми. Лишь в одной на самом дне была фотография. Та самая фотография со свадьбы Джека и Оливы. Я долго светила фонариком на изображение, где-то в глубине души надеясь, что оно выжжет их лица. К сожалению, фотография не вспыхнула в моих пальцах огнем, а улыбающиеся лица Джека и Дэйзи Келли продолжали сиять.

– Дэйзи, мы сбежим! Ты родишь малыша… С тобой все будет хорошо!..

– Оли, уходи без меня… уходи без меня, я не хочу этого ребенка.

– Нет! Мы отнесем эту запись в полицию! Они поверят нам, Дэйзи! Я не позволю…

Разговор Дэйзи и Оливы зазвучал в тишине розовой комнаты Леды так неожиданно и громко, что я подняла голову, а затем посветила фонариком по углам, приготовившись, что из темноты на меня кинутся фигуры с фотографии. В комнате Леды, конечно, никого не было, и кроме кукол и мягких игрушек на меня никто не смотрел. Я медленно поднялась, продолжая разглядывать фото. Благодаря ему и событиям последней недели появились новые вопросы.

Что случилось в день побега Дэйзи? Как именно она сбежала? И почему осталась Олива? Неужели она знала, что спит в одной постели с чудовищем?

Я вышла из комнаты Леды, выстраивая более-менее логичную цепочку, и направилась вниз. Ничего удивительного в том, что я нашла ее игрушки так быстро. Она, пожалуй, и сама не знала, какую опасность представляет для людей, какую опасность таит та, другая ее личность, которая прячется за резными дверцами шкафа. Когда хлопали створки, Леда начисто забывала о произошедшем. Может быть, Лаура случайно нашла фату Скалларк с Хэллоуина. Тогда она мгновенно сообразила, что произошло и кто на самом деле Леда, а так как в их дом ввалился детектив Дин, у нее не было другого выхода, кроме как выставить виновной себя, чтобы спасти племянницу. Спасти Леду Стивенсон.

А мне-то что теперь делать? – размышляла я, спускаясь по лестнице. Как я могу спасти убийцу? Она причиняла боль невинным людям, убила Скалларк и Сьюзен… как мне простить ее и спасти? Что мне делать?

Подойдя к окну, сквозь которое в дом залетали снежинки, я ухватилась за подоконник и, напрягая мышцы рук, подтянулась. Когда я выскочила из дома и направилась к своей машине через парк, утопая в снегу, который частично скрыл мои старые следы, я продолжала размышлять все о том же.

А стоит ли ее спасать?

Никаких родственных чувств я к ней не испытывала, на самом деле мне становилось не по себе от того, что она – его дочь и моя сестра. Это значило, что я принадлежу к их семье, что я часть Стивенсонов. Одновременно с этим мне было жаль ее. Потому что я знала: окажись я на ее месте, со мной могло случиться то же самое. Если бы моим отцом был не Дэйв Айрленд, не военный с железной дисциплиной, а этот монстр, я бы тоже превратилась в чудовище.

Мучаясь от бесконечных сомнений, я добралась до машины и залезла в салон. Только сейчас, когда я опустилась на холодное сиденье, меня всю передернуло от холода. Кажется, на протяжении часа все мои чувства были отключены.

В памяти внезапно всплыли слова психотерапевта: «Твоя защитная реакция поможет тебе лишь до поры до времени, а затем станет тормозить. Нужно разобраться с проблемами, а не блокировать их. Эмоциональная изоляция вредит тебе».

Что ж, сейчас я чувствовала, что эмоциональная изоляция мне здорово помогает. Будь на моем месте другой человек, он бы давно свихнулся. В моей блокировке одни плюсы.