Когда мертвые заговорят

Четыре года назад, когда погибла Джорджи, я не могла перестать думать о Стивене Роджерсе. И тогда в моем мозгу родился опасный вопрос: он стал чудовищем, потому что мать покончила с собой и его воспитанием занялся отец, или он родился убийцей? А Джек Стивенсон? Почему он стал таким?

Нет… Нет, он был просто монстром. У него не было ни родителей, ни друзей, никого. Он был монстром. Просто чудовище, возникшее из ниоткуда.

– По отдельности они никто, но вместе – единое целое! – вспомнила я слова Селены. Неужели Дэйзи Келли действительно была такой особенной, что свела обычного парня с ума? Или он уже был сумасшедшим?

Я наконец-то выдохнула и открыла глаза.

На самом деле не имеет значения, кем был Джек Стивенсон. Он был психопатом и серийным убийцей. И он давно мертв. Единственное, что он после себя оставил – кровавый след.

Я направилась к выходу из гостиной, стараясь не думать о том, что даже не расстоянии в сотни километров кровь Криттонского Потрошителя никуда из меня не делась. Я стала такой же, как он. Как Леда Стивенсон. Мы все убийцы. Выходит, неважно, в какой среде ты растешь и кто тебя воспитывает – гены рано или поздно дадут о себе знать.

Из гостиной я вышла в небольшую комнату, где стоял рояль. Рядом с ним была кадка с цветком, а позади – деревянная лестница на второй этаж. О нет. Я отшатнулась, почувствовав стеснение в груди. Стена вдоль лестницы была украшена не только семейными портретами, но еще – зловещими масками. По моим рукам пошла дрожь, но я встряхнулась. Я должна подняться в комнату Леды. В ней должна быть идеальная, навязчивая чистота. Пять минут спустя я в этом убедилась, когда толкнула дверь с табличкой «Леда». Я знала, что увижу. Это была комната маленькой девочки, но не взрослой девушки. Потому что Леда Стивенсон застыла в прошлом, как заезженная пластинка, проигрывая каждый болезненный момент. Розовые цвета, рюши, множество подушек. Мягкие игрушки на подоконнике.

Мне хотелось включить свет во всем доме, чтобы отогнать иррациональный страх, который подполз ко мне, стоило забраться в дом. Здесь, в этой комнате, взглянув на резной, необычной формы платяной шкаф Леды, я почувствовала себя в ловушке.

Мое дыхание участилось, и я приказала себе успокоиться.

Успокойся, Кая, успокойся.

Но что, если бы Дэйзи той ночью не сбежала, и мама не спасла ее? Если бы Потрошитель настиг сбежавшую возлюбленную, и она родила ребенка – меня – в его логове? Что тогда?..

Я бы стала такой же, как Леда.

Я бы боялась ходить по дому и пыталась избегать не только ненавистное лицо любимого папули, но и других людей. Так же, как Леда, жалась бы к стенке, втягивая голову в плечи, вздрагивала от каждого шороха. Была бы худой, будто жердь, и волосы мои были бы короткими. Я бы пряталась в шкафу, потому что боялась не клетки, а чего-то другого. И в итоге я бы все равно стала убийцей, но пыталась спасти совсем другую девушку.

Лишь на одну секунду поменявшись с Ледой Стивенсон и представив на месте моего отца ее, я испытала такое неконтролируемое и дикое отвращение, что в два решительных шага достигла шкафа, распахнула створки и посветила вниз. В свет фонарика попали мои ботинки на белом ворсистом ковре, а затем я увидела обувные коробки, игрушки, разорванное платье.

Одним резким движением я смела платье и коробки на пол, а затем схватила игрушки одну за другой, ощупывая их. Не знаю, что именно я искала. Может, подсказку, кто такая Леда Стивенсон. Несмотря на все факты и гипотезы, в то, что Леда – серийный убийца, я не хотела верить. Просто не хотела. Потому что если Леда убила всех этих людей…

Нет…

Но чем больше я об этом думала, тем больше видела совпадений. Впервые Леда покончила с собой в ночь убийства Майи. Вдруг после убийства Майи и ее отца Леда очнулась, увидела, что натворила, и от чувства вины решила себя порезать? Тогда почему она снова и снова возвращается?

Эти вопросы атаковали внезапно, и мне с трудом удалось от них избавиться. Лицо Леды никак не исчезало. Бледная, худая, с выступающими скулами. Откуда в ней взялось столько сил для убийств? А может, я все придумала? Я слишком увязла, и теперь мне мерещится подобный бред. Убийца – Лаура. Она созналась, и у нее были мотивы. По крайней мере, она весит килограммов на пятнадцать больше своей племянницы.

Стоило мне подумать об этом, как одна из бесцеремонно выброшенных мною обувных коробок перевернулась, и из нее что-то выпало. Я нахмурилась и посветила фонариком в сторону находки. На белом пушистом ковре, где теперь отчетливо виднелись мои следы, лежали мелкие вещицы, которые я узнала мгновенно: жетоны, шпильки, кулон… Там была еще пара незнакомых вещей, которые, возможно, принадлежали другим жертвам, но я прикипела взглядом к папиным жетонам. Коснулась цепочки, подаренной Аспеном, а затем осторожно подняла жетоны с пола. Поднесла к глазам, упрямо освещая их фонариком.