Четыре года назад, когда погибла Джорджи, я не могла перестать думать о Стивене Роджерсе. И тогда в моем мозгу родился опасный вопрос: он стал чудовищем, потому что мать покончила с собой и его воспитанием занялся отец, или он родился убийцей? А Джек Стивенсон? Почему он стал таким?
Нет… Нет, он был просто монстром. У него не было ни родителей, ни друзей, никого. Он был монстром. Просто чудовище, возникшее из ниоткуда.
Я наконец-то выдохнула и открыла глаза.
На самом деле не имеет значения, кем был Джек Стивенсон. Он был психопатом и серийным убийцей. И он давно мертв. Единственное, что он после себя оставил – кровавый след.
Я направилась к выходу из гостиной, стараясь не думать о том, что даже не расстоянии в сотни километров кровь Криттонского Потрошителя никуда из меня не делась. Я стала такой же, как он. Как Леда Стивенсон. Мы все убийцы. Выходит, неважно, в какой среде ты растешь и кто тебя воспитывает – гены рано или поздно дадут о себе знать.
Из гостиной я вышла в небольшую комнату, где стоял рояль. Рядом с ним была кадка с цветком, а позади – деревянная лестница на второй этаж.
Мне хотелось включить свет во всем доме, чтобы отогнать иррациональный страх, который подполз ко мне, стоило забраться в дом. Здесь, в этой комнате, взглянув на резной, необычной формы платяной шкаф Леды, я почувствовала себя в ловушке.
Мое дыхание участилось, и я приказала себе успокоиться.
Но что, если бы Дэйзи той ночью не сбежала, и мама не спасла ее? Если бы Потрошитель настиг сбежавшую возлюбленную, и она родила ребенка –
Я бы боялась ходить по дому и пыталась избегать не только ненавистное лицо
Лишь на одну секунду поменявшись с Ледой Стивенсон и представив на месте моего отца ее, я испытала такое неконтролируемое и дикое отвращение, что в два решительных шага достигла шкафа, распахнула створки и посветила вниз. В свет фонарика попали мои ботинки на белом ворсистом ковре, а затем я увидела обувные коробки, игрушки, разорванное платье.
Одним резким движением я смела платье и коробки на пол, а затем схватила игрушки одну за другой, ощупывая их. Не знаю, что именно я искала. Может, подсказку, кто такая Леда Стивенсон. Несмотря на все факты и гипотезы, в то, что Леда – серийный убийца, я не хотела верить. Просто не хотела. Потому что если Леда убила всех этих людей…
Но чем больше я об этом думала, тем больше видела совпадений. Впервые Леда покончила с собой в ночь убийства Майи. Вдруг после убийства Майи и ее отца Леда очнулась, увидела, что натворила, и от чувства вины решила себя порезать? Тогда почему она снова и снова возвращается?
Эти вопросы атаковали внезапно, и мне с трудом удалось от них избавиться. Лицо Леды никак не исчезало. Бледная, худая, с выступающими скулами. Откуда в ней взялось столько сил для убийств? А может, я все придумала? Я слишком увязла, и теперь мне мерещится подобный бред. Убийца – Лаура. Она созналась, и у нее были мотивы.
Стоило мне подумать об этом, как одна из бесцеремонно выброшенных мною обувных коробок перевернулась, и из нее что-то выпало. Я нахмурилась и посветила фонариком в сторону находки. На белом пушистом ковре, где теперь отчетливо виднелись мои следы, лежали мелкие вещицы, которые я узнала мгновенно: жетоны, шпильки, кулон… Там была еще пара незнакомых вещей, которые, возможно, принадлежали другим жертвам, но я прикипела взглядом к папиным жетонам. Коснулась цепочки, подаренной Аспеном, а затем осторожно подняла жетоны с пола. Поднесла к глазам, упрямо освещая их фонариком.