Когда молчит совесть

Если бы это сказал не Клыджев, а другой человек, Сохраб не поверил бы. Но Клыджева, простого, благородного, делового человека, он знал давным-давно. Ему всегда поручали самые ответственные участки работы. Он солгать не мог. И на строительство завода его назначили не случайно новому предприятию придавалось большое значение. И верно, Клыджев в самые короткие сроки зарекомендовал себя как отличный работник. На его участке все шло прекрасно, да иначе и быть не могло. Он вкладывал в работу всю свою душу.

Клыджев прекрасно понимал, что означает недоумевающий взгляд Гюнашли.

- Что говорить, - помолчав, начал он, - положение напряженное. Завод в эксплуатацию не сдан, продукции не дает, - значит, переведен на баланс. Средства не отпускают: дело, мол, безнадежное. Рабочим срезали зарплату. Тут перед вами приезжал главный инженер и так распорядился. Ну, рабочие и разошлись по домам.

Наверное, подсудимый в ожидании приговора суда чувствует себя лучше, чем Сохраб Гюнашли, выслушав объяснения Клыджева. Итак, строительство завода приостановлено, то есть все предрешено. Недельный срок - пустая уловка.

Незаслуженно оскорбленный, больной, пренебрегший предупреждениями жены, приехал он на завод. Приехал не потому, что испугался угроз, а по велению совести. Здесь надеялся забыть все обиды и несправедливости. Только работой, честной, самоотверженной, может он доказать свою преданность делу, а значит, и свою правоту. Оказалось, что у него отняли эту возможность.

Клыджев сочувственно смотрел на него, лихорадочно подыскивая слова утешения и поддержки.

- Неправильное это решение, - наконец сказал он. - Нельзя так поступать... - Насупив брови, он долго молчал, потом поднял голову и спросил: - Прошу вас, скажите: это правда, что труды наши напрасны?

Что мог ответить ему Сохраб? Он горько и глубоко вздохнул.

- Братец Шахмалы, да ты же больше меня верил в наш успех!

- Да, верил, - спокойно ответил Клыджев. - Если хотите знать, и сейчас верю. Но иногда случается, что человек, как говорится, попадает между молотом и наковальней...

Опустив глаза, Сохраб молча смотрел вниз, в землю. Лицо Клыджева посветлело, густые брови разошлись.

- Все ясно! - бодро проговорил он. - Теперь мне все ясно! Так вы не отказываетесь от своего изобретения? Вот это мне и нужно! Я должен был в этом убедиться... - Клыджев весело улыбнулся. - Скажу тебе честно, переходя на "ты", дружески заговорил он, - еще до твоего прихода я думал, как найти выход из создавшегося положения... Может, рискнем и продолжим работы, а? Сами, без разрешения начальства, понимаешь?

- Каким образом? - приглушенным голосом спросил Гюнашли.

- Поговорим с рабочими, растолкуем...

- Поверят?

- Поверят. Если рабочий человек знает, что работа его не пропадет даром, он горы перевернет.

- И будут работать без зарплаты?

Клыджев не дал ему договорить:

- А кто сказал - работать без зарплаты? Сдадим завод в эксплуатацию, и все получат свои денежки, копейка в копейку.

Гюнашли слушал его внимательно, но немного растерянно. А Клыджев продолжал уверенней и веселей:

- Не огорчайся! Все будет в порядке. Я из дома в дом буду ходить. Сам с рабочими поговорю, ничего не скрою, и не сомневаюсь - помогут! Разве рабочему человеку по душе бросать свою работу, не доведя ее до конца? Это оскорбление рабочей чести!

- Нас не обвинят в самоуправстве?

- И об этом я думал. Поручите все мне. С вышестоящими инстанциями в споры не вступайте. Ответственность беру на себя. Рабочая логика на бюрократов действует куда убедительнее, чем рассуждения самого уважаемого ученого. Соберемся и всей бригадой пойдем к кому следует.

Сохраб чувствовал, что с каждым словом Шахмалы в него вливаются силы и надежда. Исчезла усталость, уходила болезнь. Как отблагодарить этого благородного, смелого человека? Не было у Гюнашли таких слов, он только и мог сказать негромко:

- Большое спасибо! - Сохраб проглотил комок, застрявший в горле. - А рабочим скажите, пусть не беспокоятся: все, что сам заработал, им отдам...

Клыджев криво усмехнулся, положив на плечо Гюнашли свою крепкую коричневую руку, и полушутя сказал:

- Не надо! Рабочий человек в деньгах не нуждается...

* * *

К полудню рабочие действительно возвратились. Клыджев собрал их и коротко сказал:

- Ну, вот что, ребята: надо продолжать работу. Завод должен быть сдан в эксплуатацию к назначенному сроку. А срок - неделя.

Люди стояли молча, никто ничего не ответил.

- Речь идет о рабочей чести! - продолжал Клыджев. - Или мы напрасно столько месяцев мозолили здесь свои руки? Партия и правительство доверили нам труднейшую стройку. Неужели, когда дело подходит к концу, мы обманем их надежды? Как будем глядеть в глаза и друзьям нашим и врагам?

Или я неправ?

Снова молчание было ему ответом. Наконец один из рабочих сказал негромко:

- Но, товарищ бригадир, нам ведь официально объявили, что строительство приостановлено, законсервировано. Стало быть, так в самых верхах порешили?

Клыджев нахмурился, и на лбу его легли глубокие складки.