Когда мы потерялись в Стране снов

– Границы сознательного разума, мои махонькие друзья, никогда не были обнаружены. Что же касается бессознательного… что ж, оно вполне может не иметь границ вовсе. – Старик вздыхает. – Но никто не хочет знать. Нынче не хочет.

Он метко пуляет сигаретой в окно.

– Мы бы хотели узнать, мистер Маккинли! – говорит Сьюзен. Скажи это кто угодно другой – и оно прозвучало бы слишком восторженно, даже жутковато. Но Сьюзен искренна, и это очевидно. Думаю, дело в упоминании сознательного и бессознательного разума: это имеет какое-то отношение к её медитациям.

Тут в комнату с шумом возвращается Анди и начинает принюхиваться, цокать и махать посудным полотенцем в сторону открытого окна.

– Ох, Кеннет! – сердито говорит она. – Вы, видно, думаете, что я вчера родилась! Это и вам-то вредно, а этим двоим куда вреднее, а я имею право на рабочее место без дыма! Он вас попросил это сделать? – спрашивает она нас со Сьюзен.

– Нет, – машинально вру я.

– Да, – отвечает Сьюзен – наверняка так же машинально. Мистер Маккинли клацает челюстью – он явно недоволен, что его прервали.

Я не хочу уходить. Я хочу узнать побольше, но Анди возится с чайным подносом и говорит:

– Остатки своего пирога заберите домой.

Сьюзен поднимается и смотрит на свои аккуратненькие наручные часики.

– Думаю, мы отняли у вас прилично времени, – говорит она, как обычно строго и по-взрослому. – Нам было очень приятно. – Я отчаянно пытаюсь сказать ей лицом и взглядом «нет», но она на меня не смотрит.

В этот момент раздаётся громкий звонок, а я так напряжён, что буквально подпрыгиваю, и Сьюзен удивлённо поворачивается ко мне.

Мистер Маккинли протягивает тощую руку к древнему телефону – такому, с трубкой, которая лежит на коробкоподобном аппарате, – стоящему на столе с ним рядом, поднимает трубку и прикладывает её к уху.

– Это же ты, а, Ури? – говорит он, и по его лицу расползается тёплая улыбка. – Подожди минуточку. – Мистер Маккинли прижимает трубку к груди и смотрит на нас. – Это мой сын, Ури. Было чудесно с вами познакомиться. Спасибо, что пришли. Продолжим в другой раз, идёт? До свидания.

Он возвращается к телефону и начинает болтать, а мы уходим из комнаты. Всё просто взяло и закончилось.

Глава 33

Внутри меня кипит ярость на Сьюзен – видите ли, уйти ей не терпится. Я слышу, как дальше по коридору раздаётся рык и неравномерное цоканье когтей по плитке – ко мне ковыляет старый Деннис. Анди бежит за ним и кричит:

– Деннис! Деннис! Нельзя!

Она хватает его за ошейник и тащит назад на кухню, а Деннис начинает очередную газовую атаку – звук такой, будто у велосипеда шину прокололи.

– Ох, Деннис, как гадко. Сами выйти сможете, ребята? Мне нужно увести собаку.

Анди утаскивает Денниса вдаль по коридору на кухню. Поднос для чаепития она оставила на столе в гостиной, и я вспоминаю, что хотел унести остатки масляного пирога Себастьяну. Несколько недель назад я бы даже утруждаться не стал, но в последнее время он ничего.

– Подожди меня, – говорю я Сьюзен. – Я только на минутку.

Я поворачиваюсь, а входная дверь захлопывается за моей спиной. Я остался один. Ну, не совсем один, но Кеннет болтает по телефону со своим сыном в гостиной, а Анди шумит на кухне блендером. Никто не знает, что я здесь – чувство странноватое.

От чайного подноса меня отделяет длинный выложенный плиткой коридор, ведущий мимо комнаты, дверь в которую слегка приоткрыта.

Не судите меня. Я просто хочу заглянуть. Одним глазком, понимаете. Да и дверь не заперта, так что вряд ли там хранится что-то суперсекретное, правда?

Никто не знает, что я здесь. Я толкаю дверь, и она тихонько шуршит по толстому ковру. Мне становится видно изножье кровати. Я просовываю голову внутрь и оглядываю комнату целиком. Это просто стариковская спальня. На полу лежат тапочки, со стула свисают сложенные брюки, в углу стоит трюмо с щёткой для волос и расчёской. А над кроватью, вращаясь от лёгкого бриза из открытого окна, висит Сновидатор.

Он больше, чем те, что у нас в спальне, но это точно он. Я подхожу поближе, и мои глаза округляются.

Сновидатор Кеннета Маккинли – поразительная вещь, и он так же сильно отличается от моего, как Роллс-Ройс от старого помятого внедорожника Молы. Если мой сделан из полого пластикового обруча и дешёвой на вид пирамидки-«крыши» с проводами и нитками, то этот выполнен из бледного проверенного временем бамбука, согнутого в круг так, что не видно места стыка. В дерево вделаны кристаллики поблёскивающего пирита. На обруче вырезаны крошечные орлы, цветы, загадочные символы и какие-то письмена, которые я не могу распознать.

А на одной из сторон пирамидки виднеются три буквы: УРИ.

Это разве не имя, которое старик произнёс, когда отвечал на звонок? Имя его сына?

Внутри обруча тонкими нитями, словно сделанными из чистого золота, выплетен тугой замысловатый узор из вновь и вновь повторяющихся кругов со вставленными в ячейки бусинами и камнями. С длинных верёвочек, тоже оплетённых золотыми нитями, свисают шикарные чёрные перья с крупными синеватыми кристаллами на кончиках. Даже отсек для батареек украшен резьбой и камнями.