Когда на небе нет звёзд

– С ним нет неловкости. И разговоры не бывают скучными. Даже если речь идет о фильме, который он никогда не смотрел, ему всегда будет что сказать… Если бы еще постоянно не называл себя будущей легендой, он бы меня почти не раздражал… Вы с ним чем-то похожи.

Я тихонько посмеялся.

– Когда мы лежали в больнице, – сказал я. – Марк часто говорил, что я настоящая легенда.

– И ты верил ему?

– Иногда.

– Не надо было. Легенда, это полумистическое существо, Мир. Чтобы ею стать, нужно умереть. Исчезнуть, как минимум.

Лиза, улыбнувшись правым уголком рта, посмотрела на меня, затем оглядела темно-зеленые стены комнаты, шарообразную люстру, окно, горшок с растением и словно предметы, на которых можно было бы заострить внимание, кончились, она снова взглянула на меня.

Я положил руку ей на плечо, и сказал: – Моя мама выходит замуж за мэра.

– Я знаю.

– Точной даты еще нет. Но ты приглашена. Сможешь выкроить один свободный день? Мне одному будет не по себе.

– Постараюсь.

В Комнату отдыха вошла медсестра лет шестидесяти, с розовым добродушным лицом и убранными назад, черными волосами.

– К тебе приехала мама. Она заполняет документы на выписку.

Тридцать первая глава

Марк

От каморки, на минус первом этаже больницы, ключи были только у Марка. Он сам разгреб в ней мусор год назад, вычистил старые тумбочки от паутин. На свои деньги купил новую флуоресцентную лампу, двухместную раскладушку, пастельное белье. А еще поменял замок.

– На собраниях теперь не протолкнуться. – сказал Марк. – Нас становится больше с каждым днем.

– Я несказанно рад за тебя. – произнес мэр.

– Это не хвастовство.

– А что это?

Опираясь левой рукой на спинку стула, мэр завязывал коричневые шнурки на своих ботинках, правой. Уборщик курил, сидя на краю раскладушки, и массировал пальцами пульсирующий висок. Он хотел закурить сразу же, но как всегда, пришлось подождать, закрыв лицо бежевым покрывалом, пока мэр не наденет штаны.

– Мы собираемся устроить прогулку через неделю… пройдемся с плакатами за день до твоей пресс-конференции по поводу закона. О стерилизации.

– Интересно. Твои маленькие собрания начали давать плоды.

– Маленькие плоды, да. – усмехнулся Марк. – Ты бы видел меня в нербаре, когда я произносил речь. Я их прямо… натравил на тебя. Сравнил со школьной шпаной.

– Ты уверен, что это не хвастовство?

Уборщик хвастался? Да. Немного. Может, и много. Не смог удержаться. Ему так хотелось, чтобы мэр гордился им. Наверное, никому другому не понравилось бы, что на него натравили группу людей. Но мэр не простой человек. Какой именно, Марк не знал. И давно уже перестал пытаться узнать. Марк лишь хотел стать достойным его персоны.

– Сколько людей придет на прогулку?

– Те, что ходят на собрания. Почти двести человек. Они точно придут. Еще те, чьи подписи мы получили. Больше двух тысяч. Не знаю, сколько придет из них… Что скажешь?

– Мило.

– Мило?

– Здорово, что ты переживаешь за своих друзей алкоголиков, невротиков и параноиков. Им полезно будет побывать на свежем воздухе.

Марк озадаченно посмотрел на мэра.

Мэр рассмеялся, и принялся надевать на себя синюю рубашку.

– Люди пройдут от ратуши, через центр, до твоей больницы, чтобы заявить о своем недовольстве. Тебя это никак не трогает?

– У тебя было домашнее животное в детстве? – спросил мэр, отойдя от стула, принявшись заносить руки в черный пиджак.

– Нет.

– У меня была крыса.

Мэр посмотрел на свои руки, подумал секунду, и облокотился спиной к белой стене.

– Однажды я потянулся к ней в клетку и она укусила меня за палец. – продолжил говорить мэр. – Было неприятно. Я испачкал кровью стол, свою рубашку, пол. Я разозлился. Сильно. Хотел ударить по ней кулаком. А потом кое-что понял… Этот укус, Марк. Эта маленькая, неприятная ранка – это ее высшая точка. Апогей ее возможностей. Я мог выкинуть свою крысу. Перестать кормить. Перестать наливать воду в поилку. Перестать чистить клетку. Подсадить к ней других, больших и злых крыс… Я мог ее задушить. Сломать шею. Выкинуть в реку клетку с ней внутри. Раздавить ее. Закопать заживо. Взять нож с кухни, и отрезать ей лапы… Мои возможности не имели ограничений. В то время как самое большое, что могла сделать мне моя крыса – укусить за палец. Злоба сразу прошла. В злобе не было смысла, как и в попытке маленькой крысы навредить мне. Я скорее стал больше умиляться своему питомцу.

– Я…

– Я бы не стал переживать, будь намерения твоих «последователей» самыми серьезными, а воля непоколебима… Но дело даже и не так обстоят. Люди соглашаются на твои сборища, потому что ты нравишься им. Они бы с мест своих не встали, не сделай ты грустные глаза.

– Ты…

– Ты организовал все это, чтобы впечатлить меня? – спросил вдруг, мэр, не сдерживая улыбки. – А вот это действительно мило. И жалко. Не заставляй, жалеть тебя, Марк. Это понравится только мне.

Мэр отошел от стены на шаг, и повернулся спиной к Марку.

– Пиджак испачкался?

– Да.

– Не отряхнешь? Пожалуйста.

Уборщик встал. Потушил сигарету о тумбочку. Подошел к мэру и прислонил ладонь к его спине.

Парой легких движений, белые пятна штукатурки были удалены.