Когда на плите не кипит молоко

Чувствует мир дыханье войны —
Слезы на стеблях цветов,
Грани размыты у чести, вины,
Ветры с зенитных постов.

Маршевый ритм ушей не щадит —
Аккорды на стертых ладах,
Лед, покрывающий души, трещит…
Как же с собой совладать?

Спичкою высветить мостик во мрак!
Идти, пока воля не стерта!
Мощь нарастив штыковых атак,
Колоть до разрыва аорты…

На занятый Тьмой золотой постамент
Забраться. Всех идолов сжечь!
Бомбам картавый исправить акцент —
Обезвредить и жизни сберечь.

Самолеты кружили, выли

Самолеты кружили, выли,
Уши «ватой» их гул заложил,
Не бомбили, но всей эскадрильей
Разметали кудрявую пыль.

С неба желтой мукой она сыпалась,
Люди в руки крупицы ловили,
А вдохнув, замолчали, не двигаясь,
И тела чернота поглотила…

Так цинична порой Биология,
Споры, вирусы – с краю Совести,
Легко губят людей по тревоге,
Завершая их судьбы-повести.

И не видно просвета на улицах
От тел-пятен, застывших навек,
Над которыми души беснуются,
Осознав, что окончен «пробег».

Вот дворы с дорогими машинами,
Банки, где открывались счета,
Дальше – офисы, в них – за «вершинами»
Устремится одна пустота.

И высоток кварталы безликие,
Словно зубы с эмалью бетонной,
Почернеют в безмолвном крике,
Похоронят последние стоны.

На Олимпе, возможно, подумают,
Как такое предотвратить?
Человеческое безумие
Еще в корне остановить.

Курку придается дрожание

Курку придается дрожание,
И тут же пуля в полет.
Цели в прицелы заранее
Снайпер в кружок соберет.

И пролистают записи
Важных блокнотов «судьи»,
Телу добавят градусов,
Но холод приклада остудит.

Чертят по крови лицами
Сборщики жертв в перекрестиях,
И застывают птицами
Сводки в последних известиях.

Деньги по кругу вращаются,
Выстрел – и новый «заказ».
Совесть в карман умещается.
Душу бы кто-нибудь спас…

Метель ретуширует брови.
Губы кривят сигарету.
Может быть, хватит крови,
Сухих некрологов в газетах?

С войны