Когда нам семнадцать

…«Не писал — значит, не мог. Я даже не знал, смогу ли я написать тебе вообще. Помнишь, Юлька, туфли? Точно такие же были на одной девчонке. Шефы у нас есть — швейная фабрика. С концертами к нам приезжали. Вот и приметил я эту девчонку в светлых туфельках. Никак договориться не мог — ребята кругом. А мне нужно было поговорить во что бы то ни стало. Демобилизуюсь, думаю, уеду, а там попробуй за тысячи верст списаться. Вечером, как уехали шефы, я к ребятам: «Хлопцы, к двум ночи вернусь». Командир машины говорит: «Ты, Гришка, имей в виду — я тебя прикрывать не буду. Это армия, а не общество защиты животных». Но я все равно пошел. А у нее — смена. Вахтерша, добрая тетка оказалась, все же позвонила. Вижу, идет она, в туфельках которая. Я к ней. Отвел за локоток в сторону и доложил по всей форме: так, мол, и так. «Днями демобилизуюсь — и нам необходимо решить… Завтра я командиру обязан сообщить, куда поеду после службы. Необходимо поэтому знать, поедете вы со мной в мои края или мне тут оставаться?»

Смеется, туфелькой землю чертит. А я прошу ответить по возможности срочно, в связи с тем, что нахожусь в самовольной отлучке. У меня времени не то что в обрез, вообще не оставалось ни грамма.

«Я, — отвечает, — как вы, Гриша. Мне, безусловно, жаль подружек оставлять. К тому же у вас там сестренка есть.

— При чем тут сестренка? — спрашиваю. Я даже вздрогнул от ее слов. Какая ты, Юлька, можешь быть для нас с ней помеха? А она молчит, опустила глаза. И так мне что-то неприятно сделалось.

— Так как же вы все-таки решаете? — говорю.

— Так вот и решаю, — ответила она не задумываясь, — что подожду пока ехать с вами.

— Вот как!..

Она промолчала, только туфелькой чертит.

И тут я подумал: а не играла ли она все это время со мной, не посмеивалась ли? Ведь я простой солдат, а у нее, может, кто другой есть на примете? И почему-то мне показалось, что это так и есть.

Не сдержался я тогда, Юлька, наговорил ей такое!.. Хотел тут же дать тебе телеграмму, мол, на днях выезжаю. Одумался уже на второй день. Ведь в самом деле кто я ей, какое имею на нее право?

А потом все это и началось, началось, не могу места себе найти, хоть что со мной делай, не могу. Прикипела она к моему сердцу. И решил я, Юлька, никуда отсюда не ехать. Остаться здесь, где она. Поступлю в бригаду на стройку. А там видно будет. Вот так… Не думал, что такое со мной случится».

Кто-то постучал в дверь.

— Ты чего, Юлька? — спросила, входя, Наташа, с удивлением рассматривая растрепанную, заспанную Юльку с припухшими от вчерашних слез веками.

Юлька не ответила.