Когда наступает ночь

– Больше не повторится, – я развернулся и побежал вниз с веранды, чтобы ей не пришлось выдумывать отговорки.

– Подожди! – крикнула Лив мне вслед.

Я замешкался, замедлился и в конце концов остановился. На ватных ногах я повернулся в ее сторону.

Она стояла в дверях, обрамленная мягким светом, падающим со спины из коридора, и я видел лишь ее силуэт.

– Не хочешь мне все рассказать? Это наверняка съедает тебя изнутри.

Я беспомощно пожал плечами, думая обо всем невысказанном, что стояло между нами. О чувствах, бурлящих во мне.

– Да… Да все нормально.

Лив помолчала. Мне захотелось прикрыть глаза ладонью, чтобы разглядеть ее лицо.

– Но я всегда рядом, если… ты захочешь поговорить, – сказала она. – Даже если тебе хочется помолчать.

Я вглядывался в мерцающий свет, думая, что ослышался.

– Уилл?

– Да?

– Скажи что-нибудь.

– Я… э-э-э… Уже поздно, – я опустил плечи, расстроенный из-за своей неуверенности и проклятого страха, сдавившего горло.

– Может, встретимся у креста? – осторожно спросила Лив. Последовала короткая, неуверенная пауза. – Вечером после обеда? Как раньше.

Мне стоило больших усилий не убежать, не удрать от своих чувств, которые поднялись во мне как гигантская волна, готовая меня поглотить. Я не ожидал еще раз услышать эти слова от Лив.

Это было неправильно. Это было опасно. Нужно отказаться. Просто пойти домой и забыть, что произошло. Но мне срочно был нужен совет, нужен кто-то, с кем можно поговорить о «Джульетте». С кем-то, кому лодка так же важна, как мне. Человек, так же неразрывно связанный с ней воспоминаниями.

Поэтому я повесил голову – покорно, бессильно.

– Хорошо, – пробормотал я так тихо, что Лив могла не услышать. Затем я развернулся и исчез в ночи.

22. Лив

Я провожала Уилла ошеломленным взглядом. Даже после того, как его широкая спина скрылась из виду, я все еще стояла у дверей. Тело обдувал легкий бриз, я глубоко вздохнула.

Уж чего я не ожидала, так это того, что Уилл так поздно появится у меня под дверью – нет, что он вообще появится у меня под дверью. Он выглядел таким обиженным, таким грустным и потерянным. У меня сжималось сердце, когда я вспоминала отчаяние в его глазах. Я догадывалась, каких усилий ему стоило прийти ко мне в таком уязвимом состоянии.

Глубоко погруженная в размышления, я закрыла дверь и медленно развернулась. На пороге двери в гостиную возникла Бабуля Жу-Жу.

– Что случилось? – спросила она. – Ты выглядишь так, словно увидела призрака.

Я почесала нос.

– Это… гость из прошлого. Полная неожиданность.

Бабушка знающе кивнула.

– Разве так не лучше всего?

Я взглянула на нее непонимающе:

– Кто это придумал?

– Я! – она подмигнула и поковыляла к креслу перед телевизором.

– Мы встречаемся завтра у креста, – вырвалось у меня. Эти слова оставляли на языке странный привкус. Такие привычные, но все же неуклюжие и неудобные, как кожаные сапоги, к которым нужно привыкнуть.

Бабуля спокойно опустилась в кресло и положила ногу на скамеечку.

– Замечательно, – довольно пробормотала она себе под нос, прежде чем включить телевизор. – Давно пора было.

Не помню, когда я в последний раз так нервничала. Я целую вечность стояла перед зеркалом и размышляла, что надеть на встречу с Уиллом, – так, словно мне снова пятнадцать. Ни в коем случае нельзя выглядеть слишком разодетой, но все равно хотелось показать себя с лучшей стороны. А еще я судорожно прикидывала, что сказать Уиллу.

О чем говорить? Только о «Джульетте» или о других вещах тоже?

Как мне его утешить? Если придется, я была готова не задумываясь продать любимого «Вавочку», чтобы помочь Уиллу. В этом я была уверена. Но, возможно, ему просто нужен человек, готовый его выслушать.

Мысли то и дело возвращались к нашему старому месту встречи. Кельтский крест был каменным крестом, который стоял за узким пляжем близко к морю, – древний памятник ирландским переселенцам, погибшим на побережье. Когда мы были подростками, то часто встречались на скамейке возле креста, чтобы остаться вдвоем, болтать и целоваться. Новая встреча с Уиллом на этом месте вызывала у меня странные чувства. Я так беспокоилась, что не могла спокойно сидеть с самого утра.

Когда я наконец спустилась по лестнице в свободном летнем сарафане, который меня более-менее устроил, бабуля буквально выставила меня за дверь.

– Вон! Твои нервные страдания уже сил нет терпеть! Уходи! И до темноты не возвращайся! – она многозначительно ухмыльнулась и захлопнула за мной дверь.

Ноги несли меня сами. Слишком быстро я добралась до побережья. Слишком быстро в поле зрения появилась скамейка рядом с высоким крестом.

А на скамейке сидел Уилл.

Он сидел ко мне спиной и смотрел на море, сверкающее в лучах солнца.