Когда наступает время. Книга 2.

— „Это мой отец“! — воскликнул Александр. — „Оракул вам не солгал! Впрочем, я удивляюсь, как это вы покорились варварам, между тем как у вас есть стены нерукотворные, которых не может разрушить неприятель: ведь кругом реки, они охраняют ваш город, и извилистые труднопроходимые дороги, по которым не могут продвинуться огромные войска. Вот я пришел к вам с небольшим отрядом, да и то мы страдали от бездорожья. Но надо приписать промыслу богов и их справедливости то, что вы обладатели плодородной земли и живительной реки, подпали под власть тех, у кого нет ни того, ни другого. Если бы вы, обладая дарами, какие есть у вас, еще бы и царили, то варвары, лишенные этих даров, вымерли бы. Поэтому они имеют военную мощь, а вы, обладающие земледельческим искусством, находитесь в услужении у тех, кто его не знает, так что неимущие получают от имущих“. А потому теперь желаю получить дань. „Не для того, чтобы сделать вклад в собственную казну, а для того, чтобы я мог покрыть издержки по строительству вашего же города — Александрии, расположенной в Египте, но являющейся столицей вселенной“.

Птолемей вновь замолчал, погрузившись в далекие воспоминания. Хранитель тоже стоял, не двигаясь, нежно глядя на старика.

— Птолемей, — спустя какое-то время несмело позвал Хранитель. — Может быть, ты желаешь что-нибудь?

— Я все испробовал в жизни, да, и ею самой насытился сполна. Хотя, одну вещь я продолжаю также страстно любить и по сей день.

— Хорошее выдержанное вино, — улыбнулся Хранитель.

— Оно самое, — в ответ улыбнулся Птолемей и, положив руку на плечо собеседнику, продолжил. — Помнишь, как я говорил тебе полвека назад?

— Сбегай, дружок. Скажи только, и я повторю все в точности.

— Знаю-знаю, но пошли лучше раба, и проведи со мной несколько лишних мгновений.

Хранитель распорядился, чтобы вино подали подогретым.

— Время возвеличило Александра, уравняв его с богами. Усыпальница эта столь грандиозна, что другие сооружения меркнут в сравнении с ней. Мы ведь тоже войдем в историю, но лишь крупицами, обрамляющими его славу. Ты никогда не думал, сколь ничтожны мы, стоя здесь? Моя усыпальница уже давно готова, но лишь слегка высится у подножья мавзолея Александра. И меня почитают, как бога, но лишь здесь, а за пределами Египта я лишь простой смертный. И город, который я строил полвека все равно останется городом Александра, хотя он никогда не видел его. Знаешь, почему Александр завоевал Персию? Только не говори, что Дарий был слаб.

— Потому, что он — величайший из всех воинов.

— Не то. Он видел то, что желал, а после брал то, что уже принадлежало ему в мыслях. Заложив лишь фундаменты зданий и русла каналов Александрии, он видел, какова она будет. Он уже тогда знал, что Александрия будет величественнее Вавилона, потому и счел ее достойной себя, чтобы упокоиться здесь. Да и Серапис дал ему ответ:

„При жизни, словно божеству, тебе всегда

И всюду поклоняться будут люди все,

А после смерти будешь сопричтен к богам.

Дары примешь от царей. И обитать

Здесь будешь ты, умерший, но всегда живой:

Твой город будет усыпальницей тебе“.

Все великие города нанесены на карты, но Александрия затмевает их всех. Вавилон в Персии — двенадцать с небольшим стадиев, Рим в италийских землях — четырнадцать стадиев, Карфаген в западной Африке — шестнадцать, Александрия — шестнадцать с половиной. А тогда здесь были лишь фундаменты сооружений Срединной Площади, которая сейчас называется „Начало“ и теряется в бесконечно расплывшемся городе, а тогда это было истинное начало. Змей, что являлся и пугал рабочих, указал нам это место. Александр приказал изловить и убить змея. Прошли десятилетия, но до сих пор место погребения змея, что именуется „Сто′я“, почитается священным, утопая в венках свежих цветов. Гипономы, что изливаются в море, до сих пор именуются именем ливийца Гипонома, что проектировал их. Это второе, что приказал заложить царь прежде, чем строить жилые кварталы. Невкратиец Клеомен и Кратер из Олинфа заложили здесь фундаменты зданий, что разрослись от Начала в разные стороны. Сколько славных имен хранит Александрия. Многих уж нет, а другие почетно доживают старость и даже, если время сотрет и затеряет их могилы, памятник, что они воздвигли Александру и себе переживет тысячелетия.

Птолемей отставил кубок и вплотную подступил к Хранителю. Лицо его сделалось серьезным и сосредоточенным. Хранитель понял, что наступил тот миг, ради которого старик говорил все это.

— Багой, — произнес Птолемей мягко и вкрадчиво. — Я пришел не за тем, о чем столько времени говорил.

Перс видел, что слова даются ему с трудом.

— Я знаю. Я ждал этого.

Старик опустил лицо, собираясь с мыслями.

— Я сделал много больше, чем думал, кроме одного. Я не выполнил обещания.

— Знаю. Того, что дал Александру. Погребальный храм, что ты строил столько времени в секретности близ оазиса Амона, до сих пор пуст.

Птолемей вскинул изумленное лицо.

— Ты знаешь? — еле выдавил он. — Но как?!

— Когда-то, когда я был еще мальчиком, у меня был учитель по имени Саламин.

— Тот самый, что…

Хранитель кивнул.