Когда наступает время

- Багой! Багой! Где тебя носит, непотребный евнух?!

Александр не помня себя, дергал за кольцо колокольчика, пока он не сорвался с крючка и не покатился, взвизгивая металлическими нотами. Багой появился в покоях, кланяясь и едва сдерживая срывающееся дыхание.

- Багой! Ответь мне, почему я должен ждать тебя вечность?! Когда не нужно, ты липнешь ко мне, а когда необходимо, тебя с факелами средь белого дня не сыщешь?

Александр устало упал в кресло.

- Прости меня, мой повелитель. Я просто старался не попадаться хилиарху на глаза. Весь дворец все уже знает, что он в плохом настроении.

- Он что, - Александр заинтересованно посмотрел на перса, - опять что-то разбил?

- Он, - Багой лукаво и оттого как-то виновато улыбнулся, - чуть не сжег весь дворец, повелитель. Упала светильня, и угли попали на занавеси. Слуги едва успели потушить.

Багой видел, что его слова доставили царю удовольствие.

- Желает ли мой повелитель, чтобы я спел или станцевал для него? – голос перса воровато проникал в самые дальние уголки души Александра.

- Пожалуй, ты единственный, кто не доставляет мне хлопот.

- Я создан, чтобы приносить тебе удовольствие, мой царь.

Багой поклонился, прикрыв веки.

- Да, станцуй мне, дружок.  Тот танец с дождем.

- Дай мне мгновение, чтобы взять необходимое, и ты насладишься танцем, повелитель. Я знаю, как Аль-Скандер его любит.

Вскоре Багой появился в голубых полупрозрачных шароварах. Тугой золоченый пояс скрывал только пах и часть ягодиц, спадая к коленям тяжелыми концами. Нити с бусинами, прикрепленные к поясу загадочно позвякивали. На голове Багой нес небольшую плетеную корзину, до верху наполненную такими же бусинами.

Александр смотрел, как перс начал танец. Его руки с тонкими пальцами взлетали и опускались так плавно, словно в них вовсе не было костей. Бусины на нитях ритмично звякали в такт отточенным движениям, шуршали словно дождь, колышущий листву. Бедра Багоя дрожали, двигаясь попеременно то вверх то вниз. В нем сейчас жила какая-то неведомая сила, владеющая  телом и заставляющая его выгибаться и извиваться. Он поднимал руки вверх, словно звал ветер, выхватывал из корзинки горсть бусин и разжимал пальцы. Бусины с шумом скатывались по его телу, вспыхивали пойманными бликами светильников. Багой останавливался, чтобы было слышно, как стихает дождь, потом вновь начинал двигаться. Он кружил по залу, вновь останавливался и вновь кружил.  Александр столько раз видел этот танец, но всякий раз смотрел заворожено. Перс замер, потом легко качнул бедрами, вновь замер, плавно поднимая руки. Вдруг его тело закружилось, словно вытягиваясь вверх. Корзинка оказалась на самом верху и  опрокинулась. Бусины потекли сверкающим потоком, и вдруг все стихло. И лишь через мгновение одна, вторая, третья  звякнули об пол, словно последние сорвавшиеся с небес капли.

Багой взглянул на царя. В глазах Александра стояли слезы. Перс поклонился.

- Как можешь ты так двигаться? – спросил Александр, жестом подзывая танцора.

- Любовь к тебе, повелитель, подсказывает мне.

Александр снял с пальца кольцо.

- Возьми. Ссоры с Гефестионом отнимают у меня силы....

- Ты любишь его, мой царь, а значит простишь.

- Почему ты так говоришь?

- Он был рожден, чтобы ты любил его, а он хранил тебя.

- Откуда ты знаешь?

- Ахурамазда… Великий повелитель небес, которого вы называете Зевсом… Я знаю.

Александр застал Гефестиона в банях. Шустрый раб колдовал над ним, растирая маслами распластанную раскрасневшуюся спину. Гефестион безучастно смотрел на танцовщиц, кружащихся перед ним. Хилиарх даже не шевельнулся, когда царь подошел.

- Вот видишь, как я и говорил, ты сам пришел.

- Что ты здесь делаешь? – спросил Александр и сам удивился нелепости вопроса.

- Готовлюсь к воспроизводству граждан твоего государства.

- Тебе удобно говорить со мной вот так, повернувшись ко мне задницей?

- Если тебя что-то смущает, обойди и встань спереди.

Александр сделал жест, чтобы все покинули помещение. Рабы поклонились и быстро исчезли.

- Я хочу поговорить с тобой, - вновь начал Александр.

- Ты последнее время только и делаешь, что говоришь со мной, - ответил Гефестион, переворачиваясь и приподнимаясь на локтях. Царь увидел уродливую паутину  шрамов.

- Скажи мне, что с тобой происходит?

- Я устал. У меня болит все. Шкура, внутренности, мозги. Словно баллиста буксовала на мне, беспрерывно метая снаряды.

- Вижу, - тихо сказал Александр, рассматривая темные круги под глазами друга.