Когда наступает время

- Ну не хрюкал же. Значит все нормально.

Гефестион  с трудом преодолел сопротивление век.

- Стоило все это завоевать, чтобы взамен окончательно потерять покой. Дай воды. Умираю.

- Вот и хорошо. Встань и возьми сам.

- Нет. Только не это. Лучше умереть прямо сейчас. А ты жесток. Будешь так стоять и смотреть на мучения своего боевого товарища.

- Сейчас я быстро избавлю тебя от них.

С этими словами Александр схватил кратер с водой и выплеснул в лицо другу. Гефестион вскочил, но тут же вновь упал на подушки.

- Все. Я не могу жениться, Александр. Ты залил мое будущее супружеское ложе. Мне некуда привести молодую жену.

- Если проблема только в этом, думаю, я как-нибудь с ней справлюсь.

Александр стоял и смотрел, как испаряются капли, исчезая с разгоряченной кожи Гефестиона. Он лежал еще какое-то время словно мертвый, потом приоткрыл один глаз. Царь протянул ему руку.

- Интересно, - задумчиво произнес Гефестион, потирая занемевшую поясницу, - а когда я буду ублажать свою жену, ты также будешь врываться?

- Нет, через раз.

- Александр, решено! Я женюсь. Ты уговорил меня. Может, хоть тогда я, наконец, отдохну.

- Вот и славно, но все же напоминаю тебе, что это царские покои, а к самому себе я могу ворваться, когда заблагорассудится.

Клонящееся солнце окрасило рыжим взбитые облака. Темные фигуры богов и героев на таком же рыжем куполе, подсвеченные снизу горящими светильниками, казались парящими в невесомости. Вокруг шатра бесконечными рядами тянулись длинные столы со скамьями. Десять тысяч македонцев, и молодоженов и тех, у кого уже подрастали дети, готовились вместе с Александром отметить величайшую свадьбу, какую только видело человечество, узаконив свои браки с восточными женами. Царь был необыкновенно щедр, одарив каждую невесту достойным приданным. Виночерпии снимали с телег  несметное количество амфор с вином, только что прибывшим из Сирии и Каппадокии. Мясники рубили сотни туш, которые тут же растаскивали повара, ловко нанизывая  на вертела. Огромные тяжелые круги сыра, завернутого в грубую ткань,   теснились на столах. Множество кратеров поблескивали масляничными бархатными оливками. Всюду пахло благовониями, жарящимся мясом и специями. Из разных сатрапий все еще прибывали обозы с диковинными фруктами, вяленой рыбой и засоленными морскими богатствами. Всюду, заполонив собой огромную равнину, располагались палатки для разного творческого народа. Царь с удовольствием наблюдал с балкона, как то тут то там сновала долговязая фигура Харета, суетящегося в последние мгновения перед торжеством. Царю даже казалось, что он слышит сквозь весь этот шум его повизгивающий голос. Александр невольно вздрогнул, когда вдруг закричала женщина, внезапно начавшая рожать, как ее подхватили и понесли в ближайшую палатку. Царь кликнул пажа, дал ему золотой и велел отнести роженице в подарок за новорожденного. Вскоре пришло известие, что новоявленный воин империи огласил мир о своем появлении басистым требовательным криком.

Александр чувствовал себя счастливым. Сейчас его империя не помнила о распрях, соединившись здесь воедино. Царь уже побывал в банях, и его тело, пропитанное душистыми маслами, было легким и гибким. Волосы, уложенные в крутые локоны, опускались на плечи. Царь был абсолютно наг. Легкий ветерок  касался  его тела, а после, словно смутившись, улетал прочь.