Когда наступает время

Александр шел медленно, высоко подняв голову, приветствуя подданных легкими кивками. Зерна, устилавшие путь, хрустели под ногами, рассыпаясь крошками по дорогим коврам. Личная охрана царя неотступно следовала позади, держа на изготовке начищенное оружие. Монарх не противился, помня, как неожиданно и глупо в лучший период жизни погиб его отец.

Царский шатер, подсвеченный волнующимися огнями, был уже рядом. Силуэты богов и героев взирали сверху томными глазами, исполненными гордостью за того, кого уже почти признали равным себе.

Хорошенькие девушки в пестрых ярких нарядах кланяясь распахнули перед царем занавесь главного входа, и Александр предстал перед знатью. Он был облачен в красные шаровары и длинную рубиновую рубаху. Мантию сверху до пола усыпали вышитые золотом  птицы. Их оперение переливалось множеством оттенков разноцветных дорогих камней. Высокую расширяющуюся кверху мирту с золотой каймой  перехватывала голубая лента, ниспадающая на плечи широкими концами. Царь опирался на высокий жезл с круглым набалдашником.  Увесистое украшение на широкой цепи из квадратов с граненными крупными камнями томно позвякивало при ходьбе.

Александр вошел в шатер, и на мгновение повисла шокирующая тишина, которая тут же раскололась взрывами восхищений. Все встали, приветствуя своего царя и друга. Александр проследовал через весь шатер, рассчитанным жестом  откинул мантию и воссел на трон, выставив вперед одну ногу в голубом сапоге на толстой подошве. Знакомым жестом  царь позволил всем сесть, и торжество началось. Знаменитый чтец Пифон произнес речь, славящую Александра. Его глубокий мягкий голос лился бархатно, уводя всех  к вершинам высшей гордости за себя, Македонию и всю Ойкумену. Девяносто наполненных кубков едино взметнулись во славу царя. Никто не заметил, как в конце своей речи Пифон оказался на подиуме. На середине сцены находился богато задрапированный  куб, и чтец изящно сдернул покрывающую его  ткань. В свете огней вверх взвилась тонкая гибкая фигура Багоя. Перс замер на мгновение, и возглас восхищения вырвался из груди Александра. Все тело танцора переливалось подобно разлитому солнцу. Он был почти наг. Золотой орнамент покрывал великолепным рисунком смуглую кожу. Нити оправленных каменьев перевивали волосы. Послышалась музыка, и Багой начал танец. Он кружил по залу, расточая тонкий восхитительный аромат дорогих притираний, пока внезапно с последним вздохом музыки не пал ниц у самых ног царя. Его поза напоминала грациозно изогнувшуюся змею, что жмется к земле перед броском. Он тяжело дышал, и капельки пота, переплетаясь с линиями рисунка, бусинами рассыпались по его спине. Они блестели, подрагивая, будто кто-то рассыпал  горсти мелких жемчужин. Александр наклонился и поцеловал перса в знак благодарности.

- Я готов отложить свадьбу, - прошептал он. – Хочу тебя.

- Я явлюсь по первому зову, повелитель.

Никто не слышал этих слов. Гости наперебой обсуждали эту столь дорогую вещь царя. Гефестион полулежал возле Александра, прикрывая губы ладонью и почесывая кончик носа.

- Александр, ты похож на обезумевшего самца, перед мордой которого маячит течная самка.

Царь перевел на друга заволакивающийся похотью взгляд.

- Он заставляет меня терять разум.

- Не трудно потерять то, что уже давно потеряно.

- Ты опять говоришь дерзости.

- А ты делаешь глупости. Хотя, не мне тебя учить. Трахни его прямо на подмостках, и, уверяю тебя, это станет легендой.

- Поговорим завтра, Гефестион, - раздраженно прервал его Александр.

- Поговорим.

Птолемей наблюдал за разговором друзей, не поворачивая головы. Ему не нужно было слышать слов, чтобы понять, о чем они спорят. Где-то в глубине души он радовался, отмечая, что ссоры между ними становились более частыми

- Думаешь о том же, о чем и я? – спросил Эвмен, и Птолемей от неожиданности вздрогнул. Эвмен кивнул в сторону Александра.

- Багой опять заставил Гефестиона злиться. Любопытно смотрится. Не находишь?

- Да-а-а. Ревнует. Я тоже заметил.

- Как, должно быть, этим двоим стало трудно делить постель Александра.

- Еще бы! Эта постель дает возможности. Оттуда можно отлично управлять государством.

- Верно. Ты прямо мои мысли озвучил. Последнее время у меня из головы не идет Орсин. Хоть я и не падаю в обморок от любви к персам, но мужик пострадал не за что. Я пытался говорить с Александром, но он не услышал меня. Видно надо было подлизать его теплым мягким языком, чтобы его сознание вернулось.

- Да. Он сильно изменился после похода.

- Изменился? Нет. Это вообще другой человек. Совсем другой.

- Последнее время, я начинаю понимать Кассандра. – Эвмен еще понизил голос. – Вездесущий Аминторид становится невыносимым. Он не дает мне проходу, а Александр потакает ему.