Когда наступает время

- Я дал тебе все, что мог. Твое положение недосягаемо. Я сделал тебя хилиархом, титул, которого никто не сможет унаследовать. Ты начальник царской гвардии, моя правая рука и доверенное лицо. Твои приказы не обсуждаются и подлежат немедленному исполнению. Выше тебя только  боги. Ты – второе «я» в государстве, и первый человек для меня.

- Александр, я сейчас заплачу, - лицо Гефестиона приобрело выражение детского умиления. - Я знаю тебя почти тридцать лет, чтобы уже, наконец, догадаться, что значу для тебя что-то.

- Ты прав. Ты столько сделал много для меня, чтобы отказать сейчас в такой малости. Скажи, ведь трон хорош. Да?

- Я не перестаю тебе удивляться! Всю империю словно штормит. Фурункулы прорываются то в одной, то в другой сатрапии. Фракия взбунтовалась и высасывает у Антипатра силы, Персида вообще не ожидала твоего возвращения, Афины опять лезут в конфликт, а тебя больше всего интересует, нравится ли мне трон?

- Давай по порядку. Антипатр пусть сам разбирается с этими рыжими бестиями. Куда он смотрел, коли у него под боком они столь осмелели!? Персида сейчас успокоится. Певкест будет великолепным сатрапом, именно таким, как мне бы и хотелось. Что касается Афин, у них есть еще немного времени, чтобы выдать Гарпала или его голову. Пусть сами выберут свое будущее. Если Фивы их ничему умному не научили, придется это сделать мне. Как видишь, все проблемы решены.

Гефестион внимательно посмотрел на царя, молча повернулся и пошел прочь.

- А трон действительно хорош! – крикнул он от самого выхода, даже не замедлив шага и не обернувшись.

- Ну что за скверный характер. Заставляет меня, все это терпеть, и терплю же, - сказал сам себе вслух Александр и отправился искать распорядителем праздника Харета.

*  *  *

- Ты опять цеплял Евмена? – спросил Александр, откидываясь в кресле и занимая позу ожидающего слушателя.

- Уже донесли, - ответил Гефестион, явно показывая, что не собирается больше давать никаких объяснений.

- Скажи, у нас в государстве есть хоть один человек, с которым бы ты умудрился не поссориться?

- Есть, -  резко ответил Аминтор.

- Я даже догадываюсь, кто он. Это ты сам.

- Рад твоему ясновидению.

- Посмотри, ты даже со мной пытаешься поссориться. Это нормально?

- Нормально. Разве ты чем-то отличаешься от других?

- Ну, как тебе сказать. Мне до сих пор казалось, что я…

- Ну, да. Забыл! Ты – сын бога! – тон Гефестиона  рассек бархатную истому вечера.

- К чему ты это говоришь?

- К тому, что перед тем, как портить мне и без того гадкое настроение, ты бы на себя посмотрел, Амоново потомство.

Александр резко поднялся. По лицу его растекались сливаясь красные пятна. Негодование закипало внутри, заставляя  дышать чаще обычного.

- В последнее время ты столько пьешь, что у тебя теряются границы дозволенного.

- Какие границы, Александр? А, кроме того, знаешь, лучше в пьянстве потерять границы, чем друзей и дворцы. Да и ясновидение оракула можно исчислить во вполне земных денежных единицах.

Александр хотел что-то сказать, но подступивший к горлу ком не давал ему произнести ни звука.

- Разве не так? – Гефестион продолжал пытать свою жертву. – И ты, и я оба об этом знаем. Ты зря начал этот разговор, Александр.

- Ты, наверное, не знаешь, но мне каждый день приходится разбирать по нескольку жалоб на тебя.

- Ты на то и царь, чтобы жалобы разбирать. Интересно, Пердикка уже прибегал к тебе?

- Нет. Но я знаю, что ты постоянно цепляешь и его. Зачем ты лезешь в первую гипархию? Она уже не твоя!

- Скучаю! – зло перебил Гефестион.

-  Пердикка великолепный военачальник. Неужели ты думаешь, что дела у него пойдут хуже, чем у тебя? Или ты можешь указать на его ошибки в управлении?

- Пусть управляет, как хочет! Мне нет до этого дела! Но только после моих стычек с друзьями-гетайрами все остаются живы, не то, что после твоей нежной дружбы.

- Остынь, Гефестион, пока дело не дошло до беды.

- Что, боишься грохнуть меня как Клита? Или случайно найти скончавшимся от внезапной болезни, как Кена? Я даже знаю, что ты после этого будешь делать.

- Смерть Клита была роковой ошибкой.

- Ошибкой? Чьей? Твоей? Его? Кто из вас ошибся? Он, что напомнил тебе про заслуги Филиппа? Или ты, что так странно заставил о них молчать? А Кен? Такой спокойный и справедливый. И как только его так угораздило!  Ведь там, на Гифасисе он не побоялся тебя остановить, огласив тебе волю твоих же воинов! Тоже ошибся!?

- Кен умер от индийской чумы!

- А почему она коснулась только его? Странная какая-то чума. Ты не находишь?

Сквозь все жесты Гефестиона сквозило раздражение. Александр хотя и сам негодовал, не мог не отметить, что все же дерзость  друга вызывала  в нем скользящие штришки восхищения.

- Что ты имеешь в виду?

- То, что шепотом имеют ввиду воины у тебя за спиной.

- Хорошо. А почему же ты тогда обходишь стороной Филоту? Разве не ты так хотел его смерти? Разве не ты так помог ему в этом?

- Я помог тебе! Он был опасен для тебя!

- Или для тебя? Признайся хотя бы самому себе, Гефестион. Ты просто не мог ему простить того, чего не было у тебя. Любви его воинов. Ты лез из кожи вон, а они продолжали любить его.