Когда наступит воскресенье (СИ)

Высматривая свою «волшебную» дверь, Скорпиус медленно двинулся по Малфой-мэнору. Прежде он никогда бы не подумал, что в мире столько замков и замочных скважин: двери комнат, двери чуланов, дверцы шкафов и комодов, секретеров и напольных часов… даже на леднике, попавшемся на глаза Скорпиусу на кухне, красовался висячий замок. Но нужная дверь — та самая потайная дверь, ведущая к величайшему сокровищу лесного народца — никак не встречалась. Скорпиус шел и шел, проходя через темные, выглядящие совсем заброшенными коридоры, поднимаясь и спускаясь по лестницам с шаткими, кое-где рухнувшими перилами и жалобно скрипящими ступеньками, заглядывая в захламленные комнаты, стены которых покрылись пятнами от сырости… Повсюду царил сумрак, никак не изменяющийся с наступлением дня или ночи: «Свет губителен для Темного Лорда, — объяснил Скорпиус своим друзьям. — Поэтому он погрузил свой замок во мрак».

В одном из коридоров Скорпиус заслышал шум: кто-то торопливо переговаривался приглушенными голосами. Он мгновенно узнал говорок хлопотливых домовых эльфов, но сделал вид, что насторожился и прислушался. «Слуги Темного Лорда близко, — взволнованно шепнул он своим спутникам. — Путь закрыт». Скорпиус огляделся, отыскивая что-нибудь, что сошло бы за «тайное убежище» или хотя бы за «магический щит», и наткнулся взглядом на узкую винтовую лестницу. «Туда, скорее!» — приказал он — и тайком, перебегая от стены к стене и прячась то за открытой дверью, то за выпуклым украшением на стене, направился к спасительной лестнице.

Скользнув под нее, Скорпиус обнаружил, что лестница находится почти напротив дедушкиного кабинета: когда Скорпиус осторожно высунул голову из-за лестницы, то увидел с полдюжины домовых эльфов, выносящих из кабинета кресло-качалку. За их работой наблюдал Найтмер: старый эльф казался еще угрюмее обычного.

— Ох, зачем же отправлять в чулан с рухлядью такое прекрасное кресло? — прокряхтел один из эльфов, державший кресло за подлокотник.

Остальные эльфы согласно закивали, и кто-то сказал:

— Верно, верно… Отличное кресло: оно ничуть не постарело с тех пор, как старый господин Абраксас привез его в мэнор из городского дома.

«Что они делают?» — прошептала всезнайка. Скорпиус шикнул на нее, наблюдая за возней домовых эльфов: «Тише! Иначе слуги Темного Лорда нас заметят — и тогда нам конец». Всезнайка не унималась: «Но они что-то задумали, я уверена! Давай подойдем поближе и послушаем!». «Нельзя, — возразил осторожный. — Мы не должны покидать наблюдательный пункт». «Да, ты прав», — поддержал его Скорпиус. Он притаился за лестницей и стал смотреть на домовых эльфов сквозь проемы между ступеньками.

Домовые эльфы же тем временем вынесли кресло-качалку из кабинета и поставили кресло в коридоре, тяжело дыша и собираясь с силами.

— Хозяин не одобрит то, что мы закрыли его кресло в чулан, — заметил один из них, прижимая уши от страха.

— Да-да, ведь это его любимое кресло, — подтвердил второй.

Найтмер тяжело вздохнул.

— Таково было решение хозяйки, — проговорил он хмуро. — Разве можем мы, слуги, ее осуждать? Стук кресла беспокоил миссис Малфой. Она жаловалась на мигрень.

«Бабушка хочет отобрать у дедушки его любимое кресло! — шепотом воскликнул Скорпиус, возмущенный до глубины души. — Как она может быть такой злой?». «Чокнутая, — заявила всезнайка. — Твоя бабушка сошла с ума. Она служит Темному Лорду! Бабушка забрала дедушкино кресло, и теперь в нем будет качаться только сам Темный Лорд». Скорпиус, которому и самому давно уже хотелось покачаться в дедушкином кресле, прошептал осуждающе: «Бабушка поступила очень плохо. Из-за нее у Темного Лорда появился собственный трон, и он сможет править всем миром со своего черного трона-качалки». «Кресло дедушки не черное», — поправила его всезнайка. «Темный Лорд превратит его в черное», — объяснил Скорпиус. Он проследил взглядом за тем, как домовые эльфы уносят кресло дальше по коридору, и медленно вышел из-за лестницы.

Безвозвратная потеря кресла-качалки подействовала на Скорпиуса угнетающе. Конечно, он знал, что дедушка никогда не позволил бы ему покачаться в чудесном кресле, которое всегда манило Скорпиуса; но в глубине души он все-таки надеялся, что когда-нибудь — может быть, в воскресенье? — дедушка подобреет и разрешит ему немножко покачаться… Теперь же кресло было утрачено навсегда. «Не грусти, — всезнайка попыталась его утешить. — Ты купишь себе точно такое же кресло, когда вырастешь. Даже еще лучше. И сможешь качаться в нем хоть целый день». «Может быть, я даже дам покачаться дедушке», — великодушно сказал Скорпиус. Гордый своей безграничной щедростью, он немного повеселел и бодро зашагал дальше.

Всесильная воля Малфой-мэнора — или же собственные ноги Скорпиуса — привели его в малую гостиную. Со времени его ночного визита здесь ничего не изменилось — разве что чехлы-привидения в дневном свете уже не выглядели такими пугающими. Оказавшись в дверях, Скорпиус сразу же увидел папу: тот неподвижно стоял напротив окна и, как прежде, смотрел куда-то в парк.