Когда не горят костры

Только спрятавшись в автомобиль, Кэтрин смогла нормально вдохнуть. Родной «фордик» казался лёгкой и непрочной скорлупкой под ударами разыгравшейся стихии. Нечего было и думать о том, чтобы уезжать из города в такую погоду.

– И что такого тебе сообщил Ллойд?

Грейс скривилась и процедила сквозь зубы, невидящим взглядом уставившись на приборную панель:

– Что мы дуры. Что мы круглые необучаемые дуры.

В таком состоянии расспрашивать и тормошить её было бесполезно, только сорвётся на тебя и сама потом пожалеет. И Кэтрин терпеливо ждала, ни слова не говоря. Через пару минут Грейс судорожно вздохнула, тряхнула головой и через силу произнесла:

– Сначала Ллойд удивился, как нас сюда занесло. Про Гленншин он и слыхом не слыхал.

– Подожди, но он же…

– Не перебивай! Я так и сказала: что он сам накануне позвонил и велел нам ехать сюда разбираться. Он… удивился. Сказал, что я путаю, что он точно звонить не мог, что всю прошлую неделю вместе с Макгвайром и О’Ллири охотился на слуа в Коннахте и только сегодня утром вернулся. Что это чья-то дурная шутка…

– Или не шутка, – выдохнула Кэтрин, скрипя зубами. – Чуешь, чуешь, как Белфастом запахло?

Грейс не сдержала нервного смешка.

– Если действительно так, то мы и впрямь необучаемые дуры.

Она уронила голову на руки и пробормотала едва различимо:

– Мне и в голову не пришло, что нам мог звонить не Ллойд. С его номера, его голосом… Связь, конечно, была отвратительная, но по осени так часто. Я даже не усомнилась…

– Если это тварь наподобие тех, из Белфаста, то никто ничего не заметил бы. Только сам Ллойд, и то, – Кэтрин саркастично хмыкнула, – если б столкнулся с двойником лицом к лицу.

Она откинула голову на спинку кресла и выдохнула с ненавистью:

– Отвратительно. Отвратительно год за годом тренироваться, носить кучу амулетов, никому не доверять, чтобы всё это оказалось напрасным, и какой-то вшивый практик всё равно превратил тебя в свою пешку!

С гортанным рыком со всей силы она ударила по дверце автомобиля, и – словно в ответ на её отчаяние – на севере взвилось синеватое пламя, лизнуло чёрные, низкие тучи.

– Кажется, кто-то успел поджечь ферму вперёд нас… – ошалело пробормотала Грейс.

Кэтрин ещё щурилась, не веря своим глазам, а Грейс уже взяла себя в руки, и «фордик» рывком вырулил на дорогу. До полуночи оставалось ещё несколько часов, но Самайн уже вовсю бушевал вокруг, и сама реальность рвалась под ударами ледяного нездешнего ветра. Иногда Кэтрин казалось, что их автомобиль мчится не по городской дороге, а среди болот, и смазанные блеклые огоньки – не свет окон, а зловредные духи, заманивающие в самую топь.

Очертания фермы двоились и размывались в мареве синего пламени, то и дело вместо них виделись развалины замка, и разрушенные стены щерились в небо, подобно обломанным зубам.

– Не нравится мне всё это, – пробормотала Кэтрин, перезаряжая пистолет. Вряд ли он поможет в творящемся безумии, но выпустить его из рук она не могла.

У выезда из города автомобиль заглох. Разом замолчал мотор и потух свет, словно они, сами того не заметив, пересекли черту, за которой техника превращается в бесполезный кусок железа. В наступившей тишине вой ветра снаружи казался особенно громким, и Кэтрин могла бы поклясться, что слышит в нём злорадствующий хохот.

Покидать «фордик» не хотелось – да что там, попросту было страшно! Даже от одной мысли о том, чтобы выйти в бушующую непогоду, передёрнуло. Лучше свернуться клубочком, зажмуриться, заткнуть уши – и, может быть, то, что разгулялось над Гленншином в ночь Самайна, пройдёт мимо и тебя не заметит.

Грейс трясло. Она так и не отпустила руль, и даже в темноте было видно, как побелели её костяшки. Кэтрин сжала её запястье, с подступающей паникой ощутила, какое оно холодное – словно что-то высасывало жизнь из напарницы. Та повернулась, через силу, глаза казались провалами в черноту, как у банши, а на лбу блестела испарина.

– Мы можем остаться и переждать, – как можно мягче произнесла Кэтрин. Она не подбирала слова – они сами приходили к ней, самые правильные и верные для этого мига. Так уже бывало не раз, и Кэтрин знала: она сможет убедить Грейс в чём угодно. И это будет только её решение и её ответственность. – Но если мы останемся, история Белфаста повторится.

Грейс кивнула, задышала ровнее. Выпустила руль.

– Ты права. – Голос её звучал хрипло, едва слышно за воем ветра. – Надо посмотреть, что мы можем исправить.

Кэтрин улыбнулась, вытерла испарину со лба напарницы.

– В воинственном настроении ты мне нравишься куда больше.

На холм, к ферме они бежали, прикрывая лица от ветра. Их потряхивало от холода – не привычного, промозглого осеннего холода, а древнего, нездешнего, под дыханием которого даже чувства и мысли замерзают и застывают.

«Ненавижу Самайн», – успела подумать Кэтрин, а потом они пересекли низкую ограду, и всё закончилось. Снаружи ярилась буря, но здесь, в самом её сердце, было тихо, ни движения воздуха, ни шороха. Пламени не было, как и фермы – только древние развалины, окутанные синеватыми отблесками, тянулись к чёрным, закручивающимся в воронку тучам.