Когда остыли следы

Фрэнк провёл Райли мимо коров на крыльцо по прогибающимся ступеням. Дверь была сломана и кое-как висела на петлях. Фрэнк распахнул её и пригласил Райли войти.

Внутри царил полумрак, но Райли видела, что гостиная заставлена тюками сена. В поле зрения не было никаких предметов мебели.

Фрэнк объяснил:

– Из скота мы в основном держим дойных коров, которые питаются подножным кормом. Зимой нужно, чтобы под рукой было высококачественное сено. Вот мы и храним его здесь.

Он показал Райли дверь, открытую в другую комнату, которая была набита соляными плитками и большими металлическими контейнерами.

– Контейнеры набиты зерном, – сказал Фрэнк. – Оно способствует выработке молока.

Райли медленно огляделась, впитывая атмосферу места. Потом она заглянула в пару дверей, где оказались ванная и кухня, обе комнаты были пусты.

– Смотреть не на что, – подвёл итог Фрэнк.

Это была правда, но Райли всё-таки удалось почувствовать таинственную энергетику этого места. Было нетрудно представить комнату с оригинальной старинной мебелью.

– Не могли бы вы оставить меня одну на пару минут? – попросила Райли Фрэнка.

Фрэнк неуверенно наклонил голову.

– Здесь небезопасно, – сказал он.

Райли уже потянулась к пистолету, чтобы показать, что никакая опасность ей не грозит, когда вдруг поняла, что он имеет в виду.

– Я буду в порядке, – с улыбкой сказала Райли.

Фрэнк кивнул.

– Хорошо, но будьте осторожны.

Фрэнк вышел на крыльцо, и Райли услышала, как он заговорил с остальными.

Энергетика усиливалась. Она уже начинала чувствовать присутствие убийцы.

Медленно дыша, Райли позволила призраку убийцы вырасти в ней.

Теперь это было знакомое присутствие – после комнаты в мотеле в Бринкли и леса, где она совсем недавно нашла лопату. Она снова почувствовала, что он беспомощен, напуган, пристыжен и чувствует себя виноватым.

А теперь Райли понимала, что чувствует его эмоции с самого последнего раза, когда его ноги ступали по этому дому. Она ясно видела и отчётливо это ощущала. Был поздний вечер, и он только что убил и закопал Тильду Стин. Он вернулся сюда. Он чувствовал песок и грязь на руках.

Вслед за ним Райли прошла в ванную. Она легко представила керамическую сантехнику, которая раньше была здесь.

Как и он, она сделала движения, как будто мыла руки, глядя, как остатки грязи смываются в водослив.

Но этого недостаточно.

Он не чувствовал себя чистым.

Даже продолжительной горячей ванны не хватит, чтобы он снова почувствовал себя чистым.

Райли слышала его мысли, которые эхом отражались в её голове:

«Я должен избавиться от этого. От всего».

Выкинуть лопату оказалось недостаточно, даже близко. Он должен избавиться от всего.

Он даже должен избавиться от себя – или хотя бы от человека, которым он был с тех пор, как приехал сюда несколько недель назад.

Он жил в этом доме, когда всё началось – с тех пор, как убил студентку колледжа в Бринкли, потом ещё одну девочку в Денисоне, а за ними Тильду Стин в Грейбулле.

Теперь он думал: «Я должен уехать из этого дома».

Ему почему-то казалось, что если он сменит всё вокруг, то изменится изнутри.

Она чувствовала его отчаяние, пока он ходил по дому, собирая вещи – их было немного, так что они с лёгкостью поместились в небольшой чемодан.

Как и он, она вышла на крыльцо.

Выйдя на вечерний свет, она всё ещё чувствовала тьму той ужасной ночи, тьму, которую он никогда не сможет забыть.

Он представлял, что с этих пор начнётся другая жизнь, лучшая жизнь.

Но Райли знала в глубине души…

«Он так и не стал хорошим человеком».

Возможно, за все последующие годы он больше никого не убил.

Возможно, он не совершил больше ни одного преступления.

Но в душе и в сердце он остался человеком, который убил этих женщин.

В нём не было добродетели.

Как бы он этого ни хотел, он так и не смог стать добрым, заботливым человеком.

А теперь, думала Райли, время, когда нужно было привлечь его к ответственности, давно прошло.

Из оцепенения Райли вывел крик.

– Рид! Теперь я вспомнила!

Голос вернул Райли в настоящее. Она стояла на разваливающемся крыльце с группой человек перед ней – там были не только Билл и Джейк, но и Шафферы – Шейла, Фрэнк и тётушка Мэдди. У тётушки Мэдди горели глаза.

– Его звали Рид. Но это не было его именем, это была фамилия!

– А имя у него какое? – затаив дыхание, спросила Райли.

Тётушка Мэдди удовлетворённо кивнула.

– Джеймс. Я уверена, что Лютер говорил мне это имя. Его звали Джеймс Рид.

Райли видела, что у её коллег отпали челюсти. Она разделяла их волнение, но остерегалась снова давать волю надеждам.

Она сказала тётушке Мэдди:

– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, мадам. Ваш брат говорил о нём что-нибудь ещё, что нам следует знать?

Женщина покачала головой:

– Вроде нет, кроме того, что он ему очень не нравится. Он на самом деле настолько не любил его, что не хотел вообще о нём разговаривать.

Райли дала тётушке Мэдди свою визитку.

– Пожалуйста, если вы вспомните что-нибудь ещё, сразу же свяжитесь со мной.

Райли и её коллеги поблагодарили семью за помощь. Они вернулись к своей машине и остановились неподалёку от неё, обсуждая новую информацию.