Когда отцветает камелия

– Сначала я обратил на тебя внимание из-за дара, это правда, но со временем понял: мне спокойно только тогда, когда ты рядом. Ты единственная, кто попытался узнать меня настоящего и кто впервые посмотрел в глаза Посланника без тени страха или благоговения. Ты просто постоянно была неподалёку, просто говорила то, что думала, и мой пустой дом неожиданно наполнился следами твоего присутствия.

Цубаки не верила собственным ушам, а Юкио-но ками, помолчав немного, продолжил:

– Сегодня я впервые испугался. Когда ты внезапно исчезла, я понял, что не хочу терять тебя.

Она больше не могла смотреть на чернеющее небо и легла на бок, чтобы вблизи увидеть настоящий облик хозяина святилища и найти в его взгляде подтверждение. Юкио коснулся влажным носом щеки Цубаки, и она, мягко улыбнувшись, провела ладонью по голове кицунэ, задержавшись на тёплом и пушистом ухе. Им не нужны были слова, чтобы понять, что именно таилось в душах обоих.

– Я давно хотел узнать кое о чём, – сказал хозяин святилища, прикрывая глаза от удовольствия. – Ты родилась в семье крестьян, не ходила в деревенскую школу и не училась писать, но всё равно умеешь грамотно говорить и многое знаешь. Твои мысли порой гораздо мудрее, чем суждения образованных мужчин.

– На самом деле эти мысли – не моя заслуга. – Цубаки вздохнула и с теплотой в голосе пояснила: – Моя бабушка была необычным человеком. Являясь вторым ребёнком в семье, она отказалась выращивать цветы бэнибана и не захотела выходить замуж за торговца тканями, хотя мой прадед со всей строгостью приказал ей. Вместо этого она пошла в услужение к дочери одной обедневшей самурайской семьи и многому там научилась: бабушка умела читать и писать, знала наизусть стихотворения и даже видела своими глазами известные романы, привезённые из-за моря. Но потом знатную госпожу отдали замуж за сына даймё из соседней префектуры, и все служанки остались не у дел.

Пока бабушка ещё была жива, я часто пряталась в её лачуге от ёкаев и от отца, а она рассказывала мне о большом мире и иногда даже водила в город, где показывала в лавках красивые свитки. Она научила меня быстро запоминать стихи и всегда говорила, что я обязательно нарисую картину, которая будет достойна главного зала императорского дворца.

Цубаки впервые рассказывала кому-то о единственном дорогом человеке, а потому не смогла сдержать печальную улыбку, завершая историю:

– Но никто о ней не заботился, ведь она пошла против семьи, и в год, когда мне исполнилось четырнадцать, зимой бабушка заболела лихорадкой и умерла. Честно говоря, не будь её в моей жизни, я бы никогда не стала такой, как сейчас.

– Кажется, эта женщина родилась по-настоящему смелой, – ответил Юкио и ещё плотнее укрыл акамэ хвостами от ветра. – Вот откуда в тебе упорство и безрассудство.

Цубаки усмехнулась и легонько ущипнула кицунэ за ухо.

Он дёрнулся от неожиданности, но не разозлился – в этом жесте было слишком много теплоты и близости.

– Ты и правда такая, – добавил хозяин святилища, убирая голову подальше от её рук. – Когда вернёмся, давай зажжём благовония для твоей бабушки. Хочу поблагодарить эту женщину за то, что тебя воспитала.

На глаза навернулись слёзы, ведь никто из семьи за три года так и не сходил в храм, чтобы помолиться, и даже не почтил память умершей обрядами. Но если сам Посланник богини Инари зажжёт благовония, то душа бабушки в конце концов сможет обрести покой после стольких страданий.

Густой туман заполнил лесную поляну, а на тёмном небе уже появились первые светлые полосы – забрезжил рассвет.

Цубаки ещё немного полежала, прислушиваясь к размеренному дыханию Юкио, и всё же задремала. Во сне она заглянула в знакомую лачугу на краю деревни и встретила там седую женщину, раздувающую угли в очаге. Рисовые шарики, как и всегда, лежали горкой на низком столе, а комната наполнялась терпкими ароматами свежесобранных трав.

То была первая ночь вне святилища, когда акамэ спала спокойно.

Глава 18 Правда

Спуск с горы оказался тяжелее, чем подъём. К этой части Леса сотни духов люди приближались редко, и потому все ступени, ведущие в обитель Амэ-онны, заросли мхом, а кое-где и вовсе раскрошились. Солнце поднималось с другой стороны склона, освещая Камакуру первыми лучами, а здесь всё ещё царил полумрак.

Аккуратно переставляя ноги в деревянных сандалиях, которые при каждом шаге издавали глухой стук, Цубаки спускалась по каменной лестнице к окраине города. Уходя, она надеялась успеть вернуться в святилище до рассвета, чтобы выполнить поручения старшей мико, но теперь торопиться не было смысла, да и после тайной встречи с Хозяйкой леса ей хотелось лишь убежать, спрятаться.

Цубаки остановилась и присела на зелёную ступень, которую надвое разделяла тонкая трещина с выбивающимися оттуда травинками. Отовсюду ползла тёмная аура и слышался низкий шёпот ёкаев: они прятались за чёрными стволами, чувствуя ауру акамэ и выжидая.