Когда отцветает камелия

Земля уходила у Цубаки из-под ног. Словно попав в непроглядный туман и потеряв любые ориентиры, она растерянно прошептала слова благодарности и побрела в сторону аллеи с голубыми цветами, даже не попрощавшись с Хозяйкой леса.

Что-то зашипело в рукаве и обожгло кожу. Цубаки вырвалась из оплетающих разум тёмных мыслей и достала спрятанный в ткани бумажный прямоугольник, у которого уже почернел правый уголок: магия иссякала, а вместе с ней тлел и сам талисман.

Если она ещё хоть ненадолго задержится на горе, то прогулка может стать действительно опасной. Чтобы взбодриться, Цубаки похлопала себя по щекам, от чего на коже появились красноватые пятна, поднялась со ступеньки и быстрым шагом направилась вниз. Сегодняшние печальные вести не сломают её, как не сломало ничто до этого.

Вскоре крутая каменная лестница закончилась и сменилась заросшей тропой, петляющей по более пологому склону. Впереди уже слышались хрустальные переливы реки, а значит, город был совсем близко. Этот путь оказался явно длиннее того, по которому акамэ ходила вместе с Юкио-но ками, но она выбрала его специально, чтобы не встретить священников или мико, возвращающихся в святилище.

Талисманы нагревали одежду всё сильнее, будто Цубаки держала рядом с кожей раскалённые угольки, и она ещё прибавила шагу, очень быстро выходя к деревянному арочному мосту, перекинутому через полноводную реку, которая разлилась из-за частых дождей.

Здесь витал запах тины и застоявшейся в лужах воды. Цубаки наморщила нос и шагнула на деревянный настил, но что-то её остановило, а точнее, крепко схватило за руку, утягивая назад. Сердце пропустило удар, акамэ дёрнулась и обернулась: перед ней стоял ёкай – женщина с мутными белыми глазами, по волосам и обнажённому телу которой стекала грязная вода и остатки водорослей.

Рука нечисти, заросшая грубой чешуёй, сомкнулась на запястье Цубаки, и акамэ вскрикнула от боли, направляя испуганный взгляд в сторону болотной девы Нурэ-онаго¹⁰⁴.

– Отпусти меня!

– Пах-хне-ешь сла-адко-о!

Талисманы в одежде вспыхнули сильнее и все до единого прогорели, оставляя Цубаки без защиты. Она в ужасе распахнула глаза и попробовала вырваться, но хватка была слишком крепкой, словно запястье зажало железными тисками. Со времени появления акамэ в святилище Яматомори ни один ёкай ещё не подбирался к ней так близко, и она начала забывать тот животный ужас, который раньше охватывал всё тело, сковывал разум, заставлял трястись. Вот почему Цубаки не сбежала, когда родители решили продать её господину Итиро: она хотела любым способом избавиться от своего проклятия. Всё что угодно лучше, чем жить приманкой для ёкаев, но теперь…

– Как ты смеешь прикасаться ко мне! – прикрикнула акамэ. – Убери свои грязные лапы!

Злость, страх, ярость, отчаяние – всё смешалось, и Цубаки левой рукой достала из-за пояса бумажную молнию сидэ, которую получила недавно от каннуси Кимуры. Поддавшись внезапному порыву, она прилепила ленту на лоб болотной девы, а когда убрала ладонь, амулет сам собой зажёгся алым пламенем, отражаясь красными огоньками в глазах акамэ.

Нурэ-онаго, привыкшая жить под мостом в одиночестве и ловить слабых крестьян, никак не ожидала, что добыча станет защищаться магией. Лоб ёкая задымился, а брови и чёрные волосы вспыхнули – она начала бить себя по лицу и выпустила запястье Цубаки. Ничего не помогало против божественного огня, который прожигал до костей, и болотная дева с воплями прыгнула в реку, погрузив голову в мутный поток.

Метка богини Инари вновь проступила между бровями акамэ, и капельки крови потекли по переносице, огибая нос и останавливаясь на губах. Цубаки почувствовала солёный привкус и очнулась: бежать, бежать быстрее!

* * *

Она остановилась, только миновав красные тории святилища Яматомори. Ноги гудели от усталости, а горло обжигало при каждом вдохе, и Цубаки опустилась прямо на землю около двух статуй кицунэ в красных платочках. Взглянув на свои руки, она ужаснулась: на предплечьях виднелись розоватые ожоги от прогоревших талисманов, а на правом запястье уже наливался тёмный синяк от крепкой хватки болотного ёкая. Но это не беспокоило акамэ так сильно, как мучительный огонь, что бушевал внутри, – кровь в теле грелась, подобно воде над очагом, и словно уже начинала закипать, да и рана в форме драгоценного камня на лбу продолжала кровоточить. Что-то было не так. Как она подожгла ту ленту сидэ? Она даже не помнила, почему вдруг решила достать бумажную молнию из-за пояса.

Стояло раннее утро, и первые прихожане ещё не успели подняться к святилищу, зато неподалёку послышались тоненькие голоса мико: девушки всегда делали обход и приводили в порядок Яматомори перед началом нового дня.