Когда падают звезды.

Майя отложила в сторону гребень, которым усердно прочесывала волосы. Последнее время она только тем и занимается, что терялась, анализировала, пыталась понять себя и окружающих, и это занятие утомляло, физически утомляло. Рано или поздно должен был наступить момент, когда уже нет сил стоять на распутье под давлением сильного ветра, хочется, чтобы этот самый ветер снес тебя в любую сторону, чтобы ветер потом был ответственен за принятое решение. Вот так и Майя хотела, чтоб ситуация хоть как-то прояснилась. Чтобы она поняла, чего от нее ждет герцог, и чего стоит ждать от него. Совесть за сегодняшнее происшествие девушку не мучила, и это было странно, ведь она все продолжала предавать сестру, неважно, по своей воле или по чужой. Она предавала Соню своим молчанием, своим согласием. Врать Майя могла кому угодно, вот только самой-то себе не получалось. Было неприятно, отвратительно, мерзко? Нет. Разверзлась бездна под ногами? Нет. Повторись это снова, отстранилась бы она? Нет, нет, нет. И это «я скучал»… Как сложно поверить в «скучал» от человека, в которого ты влюблена с детства, от человека, от которого ты уверена, такое исходить в твой адрес не могло. Просто не могло. Но ведь он сказал… Майя слышала… Правда, когда сама плавишься, и мысли твои тоже плавятся, всякое может показаться.

***

— Какой прелестный кулон, давно хотела спросить, что эта за птица? — Кэрри подошла к Майе в тот момент, когда та направлялась к своему месту. Девушки остановились на полпути. Почему-то Майе не хотелось, чтобы посторонние прикасались к ее подарку, инстинктивно положив на него ладонь, девушка закрыла свое сокровище от посягания. Кэрри, реагируя на такой жест, лишь хмыкнула. — Похож на воробья, уж больно маленький, — осознав свою ошибку, Майя отдернула руку. — Или попугай, глаза голубые, никогда таких у птиц не видела. — Кэрри разглядывала ее шею так, будто на ней, по меньшей мере, висел таракан, живой, перебирающий лапками. — Но вам в самый раз, — бросив же последнюю фразу, она улыбнулась самой своей очаровательной улыбкой. Майя на это не отреагировала никак, ведь прекрасно понимала, почему та так себя ведет. Это все месть за тот их разговор. Видимо, публичное унижение мисс Хапперн прощать не собиралась, и такие ее подколки были лишь началом. Беззаботной жизни можно не ждать.

Убедилась в этом Майя совсем скоро.

— Чего она от тебя хотела? — Соня проводила Кэрри тяжелым взглядом, помня свое оскорбление, и будучи уверенной, что оно было не первым и уж конечно не последним.

— Сама не знаю. Видимо решила, что постояв рядом со мной пару минут, какой-то джентльмен обратит на нее должное внимание, сравнив… если можно так выразиться, — Майя в душе посмеялась над своей шуткой, а вот Соня посмотрела на нее укоризненно. Она никогда не воспринимала как должное сестрину самоиронию.

— Куда ты пропала днем? Встречала герцога? — Майя чуть не поперхнулась водой, которую отпила из стоящего перед ней стакана. — Уверена, услышь он все, что ты сказала тогда у меня в комнате, выглядел бы значительно печальней, чем сейчас, — в подтверждения ее слов, справа раздался хохот. А Майя осушила стакан двумя глотками. Да, в тот вечер, когда он уехал, а Соня убивалась из-за их так и не состоявшихся отношений, Майя была зла на него настолько, что, наверное, впервые в жизни сознательно желала ему всяческих невзгод, причем, побольше и сию же минуту, и даже дала сестре слово, что как только он вернется, скажет все это ему в лицо. Он вернулся, но вот только обещание она не сдержала, да и вряд ли у нее хватило бы на это смелости, да и желания.

— Я читала, как обычно читала, — Соня лишь покачала головой, не разделяя сестрину страсть, но тему развивать дальше не стала.

Подали горячее, и все закрутилось своим обычным чередом. Стучали приборы, поворачивались головы, сияли улыбки, переливались голоса. Каждый раз, когда как бы невзначай обводя присутствующих взглядом, Майя останавливалась на его светлости, происходило что-то странное. Он был увлечен беседой с окружающими его людьми, тоже улыбался, смеялся, говорил, поднимал бокал с тостом, чокался с дамами, при этом смотря им прямо в глаза, вынимая одним взглядом душу. И Майю это раздражало. Она бы чувствовала себя ужасно, как тогда, если бы он смотрел так на нее, но подмечать взгляды, адресованные другим, было неприятно. Если шла в столовую она с намерением учиться вести себя так же, как с самого начала пребывания тут независимо от того, есть он поблизости или нет, то постепенно Майя начала ловить себя на том, что элементарно следит за ним. Ловит краем глаза любые движения, отпивая из бокала, смотрит, как будто сквозь, но в реальности очень даже осмысленно. И пару раз, а может и не пару, они встречались взглядом. Ее, задумчивый, пересекался с его, и что заставляло клокотать в ее душе неизвестное чувство, совершенно безразличным, как будто, поставь рядом с ней шифоньер и стул, два последних предмета получат столько же внимания, как и она. И в момент осознания этого, сердце снова падало, опять фон, опять всего лишь фон.

***