Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

У поляков (38,5 млн населения) было 40 млрд долл. внешнего долга, из которых 27 млрд они были должны западным правительствам (крупнейшим кредитором являлась ФРГ), а остальное – коммерческим банкам. Но к весне 1990 г. считалось, что Польша вырвалась вперед других восточноевропейских стран благодаря упорному стремлению радикально преобразовать свою экономику, готовую использовать такие горькие лекарства, как увольнение рабочих и банкротство предприятий, а также сокращать субсидии промышленности и потребителям. Поэтому западные кредиторы сочли Польшу «исключительным случаем», и она стала первым бывшим советским сателлитом, получившим кредиты. Они составили 2,5 млрд долл. от Всемирного банка в течение следующих трех лет, а также немедленный кредит в размере 723 млн долл. от МВФ. Кроме того, Парижский клуб[924] принял решение перенести сроки погашения долга Польши в размере 9,4 млрд долл. на беспрецедентно мягких условиях. Варшава хотела большей щедрости, в том числе списания части официального польского долга, но правительство США, которому задолжали всего 80 млн долл., снова не захотело показать другим кредиторам пример такого рода[925].

Внешний долг Венгрии составлял 20,7 млрд долл. при населении 10,5 млн человек – самое высокое долговое бремя на душу населения в Восточной Европе, – но глава национального Центрального банка был против любого пересмотра сроков погашения долга. Отчасти это было связано с тем, что страна уже значительно продвинулась вперед в продвижении к свободному рынку: более 75% цен в Венгрии больше не регулировались, был открыт фондовый рынок, и шла приватизация государственной промышленности. «Большой взрыв в Польше просто возвращает их туда, где мы уже были, – сказал Петер Бод, министр промышленности Венгрии. – Мы не можем делать очень смелых или театральных заявлений, потому что мы уже находимся на сложном этапе, когда решения носят не столько политический характер, сколько являются вопросом снятия повседневных проблем». Тем не менее правительство явно не хотело принимать никаких смелых действий. На самом деле венгерское правительство согласилось повысить цены на сигареты, алкоголь и топливо только под давлением МВФ, требовавшего снизить растущий дефицит бюджета[926].

К осени 1990 г. последовавшее за этим снижение уровня жизни превратилось в политическую проблему. Премьер-министр Йожеф Анталл, посетивший Вашингтон, сказал Бушу 18 октября, что Венгрии необходимо «4 миллиарда долларов для поддержания и функционирования нашей экономики, из которых мы можем собрать только половину. Нам нужно будет полагаться на помощь и долгосрочные кредиты». Также большое значение, добавил он, имеет «иностранный капитал, включая США, который подает политические сигналы о вашей поддержке». Анталл хотел как можно скорее заключить соглашение с МВФ. Потому что, «если мы потерпим неудачу, это будет сигналом для всего региона. Это привело бы к потере надежды и усилению негативных факторов внутри страны». И это, в худшем случае, учитывая «растущий потенциал беспорядков», может пробудить старую «национальную напряженность» в Центральной Европе, такую как между чехами и словаками. Буш пообещал найти способы помочь: «Ваш экономический успех очень важен для нас. Мы не хотим, чтобы время повернулось вспять». Но он добавил свою обычную фразу: «Вы знаете, какие у нас ограничения»[927].

Чехословакия (население 15,6 млн человек) имела относительно небольшой внешний долг по сравнению со своими соседями – 6,1 млрд долл., и она также была гораздо менее настойчива в обращении за американскими деньгами[928]. Осенью, однако, чехословацкое правительство тоже попросило у Вашингтона 3,5 млрд долл., чтобы начать переход к рынку и к конвертируемой валюте: «Нам нужна только первая инъекция, чтобы мы могли двигаться без серьезных толчков». Как и Будапешт, Прага сыграла на осложнении текущей ситуации, сославшись на «задержки в поставках нефти из Советского Союза» и «обвал рынков» в странах СЭВ, с которыми они до сих пор в основном торговали. «На карту поставлены не только экономика, но и вопросы безопасности, – сказал Гавел Бушу. – Хуже всего было бы, если бы новые зарождающиеся демократии были задушены. Если бы Запад внес свой вклад, предоставив некоторую финансовую помощь, это было бы более дешевым способом обеспечения безопасности»[929].