Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Самым поразительным из всего было сотрудничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом – несмотря на то что Саддам являлся давним клиентом Москвы. Это основывалось на теплом личном согласии между Бушем и Горбачевым и на общности «универсальных ценностей», в которую они уверовали после саммита на Мальте в декабре 1989 г. Буш изо всех сил восхвалял этот факт в своем обращении к Конгрессу. «Наши отношения с Советским Союзом важны не только для нас, но и для всего мира… Если будет возможно, я хочу продолжать создавать прочную основу для американо-советского сотрудничества – для более мирного будущего для всего человечества».

«Если будет возможно…» За величественной ясностью того вечера на Капитолийском холме картина была более сложной. Недавние жестокие действия Москвы в Литве бросили тень на блестящую риторику о свободе и независимости. Буш изо всех сил пытался сбалансировать свою принципиальную поддержку утверждения демократических ценностей в СССР с собственной прагматической потребностью в сотрудничестве с Горбачевым в конфликте в Персидском заливе и в построении нового мирового порядка[957].

Другие напряженные моменты также искажали простоту вечера. Общественное мнение в Америке явно боялось перспектив войны, опасаясь тяжелых потерь. Захочет ли нация после окончания холодной войны «нести любое бремя»[958], как когда-то выразился Джон Ф. Кеннеди, ради нового порядка? Буш предложил свой ответ: «Любую цену в человеческих жизнях – любую цену – этого мы не в силах измерить. Но цена закрытия наших глаз на агрессию находится за пределами возможностей человечества это себе представить». Чтобы подкрепить свое заявление, он сослался на уроки истории. «Как американцы, мы знаем, что бывают времена, когда мы должны выступить и принять на себя ответственность за то, чтобы увести мир от мрачного хаоса диктатуры к светлому будущему лучших дней. Почти пятьдесят лет назад мы начали долгую борьбу с агрессивным тоталитаризмом. Теперь мы переживаем еще один решающий час для Америки и всего мира»[959].

Не все верили, что Кувейт был решающим вызовом. «Каким бы критическим ни был конфликт в Персидском заливе, другие дела нации ждать не будут, – заявил лидер демократического большинства сенатор Джордж Митчелл. – Президент говорит, что он стремится к новому мировому порядку. Мы просим его присоединиться к нам в наведении порядка в нашем собственном доме. У нас кризис за границей, но у нас также есть кризис здесь, дома». Митчелл имел в виду недавнее сползание страны в рецессию, которое имело большее значение для большинства американцев, чем какие-то далекие конфликты в песках пустыни или на ледяной Балтике. Блефовые заверения Буша в том, что «мы оставим эту рецессию позади и скоро вернемся к росту», не затянули трещины между Белым домом и Капитолийским холмом по поводу повышения налогов и бюджетного дефицита. Способность к руководству за рубежом зависела от мобилизации согласия внутри страны.

Поэтому, как и многие американские президенты, Буш превратил внешнюю политику в моральный вопрос. «Да, Соединенные Штаты несут основную долю лидерства в этих усилиях. Среди наций мира только Соединенные Штаты Америки обладают как моральным авторитетом, так и средствами для его поддержки. Мы – единственная нация на Земле, которая может собрать силы мира. Это бремя лидерства и сила, которые сделали Америку маяком свободы в ищущем мире»[960]. Для Буша сотрудничество с Советами было необходимым, но не достаточным условием для успеха его проекта. В конечном счете новый мировой порядок будет зависеть от устойчивости американской мощи и решительности президентского лидерства[961].

***

Как мирный президент стал военным президентом – лидером, который в конечном итоге решился на войну на Ближнем Востоке, на давней периферии холодной войны, чтобы обеспечить более мирный новый мировой порядок? Было 8.20 вечера в среду 1 августа 1990 г., когда Буш услышал роковую новость. Лежа на медицинской кушетке в нижнем этаже Белого дома, он принимал лечебную процедуру, снимая боль с плеча, после того как в тот день выбил «ведро мячей для гольфа». Не самый тяжелый день в офисе. Но затем вошел Скоукрофт с мрачным выражением на лице и сказал: «Господин президент, это выглядит очень плохо. Ирак, возможно, собирается вторгнуться в Кувейт». Президент получил брифинг от своего эксперта по Ближнему Востоку в СНБ Ричарда Хааса, который предложил ему сделать предупредительный телефонный звонок Саддаму Хусейну. Но эта идея была им отвергнута, когда поступило сообщение о том, что иракские войска уже находятся в Эль-Кувейте[962].