Когда плачут драконы (СИ)

Осенью ей стукнет пятнадцать. Редкий дракон засиживался в отчем гнезде до такого возраста, считая себя достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно. Привязанность к родителям, конечно, не остывала полностью, но переставала становиться чем-то болезненным, и Ора чувствовала это на себе. Вместо того чтобы презреть все опасности и отправиться на другой конец света, где испокон веков летовали драконы, она предпочитала отсиживаться в человеческом городе и ждать их возвращения в Долину. Правда, в глубине души не была уверена, что и тогда захочет вернуться к своему племени. К кому?

Они никогда не были особо близки с родителями: при семерых детях тем просто не хватало времени на каждого. Оре «посчастливилось» родиться третьей с конца, аккурат между слабой здоровьем сестрой и мальчишками-близнецами, и потому она задолго до нынешнего возраста оказалась предоставлена самой себе. Серьезной помощи родители от нее не требовали, рассчитывая на более старших детей, и все свободное время Ора проводила с соседским мальчиком, быстро ставшим ее лучшим другом. Каких только шалостей они ни вытворяли вдвоем, ни о чем не думая и никого не боясь. И однажды поплатились за свое легкомыслие.

Берге всегда был решительнее и отчаяннее Оры. Где она предлагала выждать, бросался в бой. Где хотела все взвесить и обдумать, рисковал и побеждал.

В тот день, когда он впервые попал в плен, они сильно поссорились, и Берге улетел за горную гряду один. И не вернулся.

Ора почему-то приняла это как данность, не переживая о нем и почти забыв своего лучшего друга.

Но, когда Берге вернулся, ее радости не было предела. Ора даже не поняла, насколько он изменился. Списывала все странности на человеческий плен и была уверена, что рано или поздно Берге оклемается и снова станет прежним.

Даже рассказала ему тайну, которую бабка Гудлейв велела хранить во избежание беды. Но Ора не ждала от Берге подлости. Тогда она еще верила в настоящую дружбу.

А теперь не знала, как вновь посмотреть ему в глаза. Ведь в Долине им обязательно придется встретиться. И Ора очень хорошо представляла, какую боль ей это причинит. И не хотела ее. Лучше здесь, где никто не знал ни о ее дружбе с Берге, ни о том, как он с ней поступил. Не задавал вопросов и не заходился от жалости. Даже Кайя, которой Ора от неожиданности раскрыла душу. И снова выдала свою тайну.

Ночь потом не спала, стараясь решить, как бы выкрутиться, если эта самая Кайя уже растрепала всем и каждому о ее способности притягивать золото. Проще всего, конечно, было выполнить свою угрозу и сбежать из Армелона, но Ору останавливало необъяснимое желание проверить человеческую девчонку на вшивость.

И Ора придумала план.

Каждому новому знакомому она рассказывала о совершенно другом свойстве золотых драконов. Эйнарду, например, наплела, что у нее ледяное дыхание. С Джеммой «по секрету» поделилась своим умением понимать язык зверей. И ждала потом в напряжении, с каким требованием к ней явится градоначальник. Ставку, конечно, делала на золото: все-таки для людей этот металл имел первостатейнейшее значение.

Однако день шел за днем, и возвратившийся из похода градоначальник заходил, но ни словом не обмолвился ни о плачевном состоянии своего города, спасти который могла только Ора, ни о том, сколь счастлив он ее появлению в Армелоне и как сильно надеется, что ей здесь понравится и она решит остаться. Пообещал только, что сделает все, чтобы ее собратьям не пришлось больше маяться в рабстве. И Ора почему-то ему поверила.

А потом дала шанс его жене, пригласившей ее пожить в их доме. Ора к тому времени уже совсем поправилась, и занимать место в госпитале ей было не положено. Эйнард, правда, даже намека себе на это не позволил, догадываясь, вероятно, что выбора у Оры особо не было, но она и сама все понимала. Старалась в счет платы помогать с больными и размышляла над дальнейшей судьбой, склоняясь к тому, чтобы отправиться в Долину и там дождаться возвращения драконов. Предложение Ильги было весьма неожиданным и в первый момент показалось Оре тем самым ответом на вопрос о болтливости Кайи и корысти ее знакомых. Но в глазах у Ильги было столько теплоты и странной необъяснимой грусти, что Ора почувствовала искреннее желание принять приглашение.

— Не думай, что во мне жалость взыграла или что я одолжение тебе делаю, — улыбнулась Ильга, правильно поняв сомнения Оры. — Уж больно споро ты с делами управляешься: не хочется такую помощницу терять.