Когда плачут драконы (СИ)

Увести у друга любимую. Вынудить самую удивительную девушку на свете жить не своей жизнью — уж Кайя-то этого точно не заслужила! И Вилхе не сможет существовать с таким камнем на душе. Загубит из-за собственной слабости и себя, и ее. Самую чудесную, преданную и такую доверчивую девчонку…

— Как ты понял, что нужен маме? — не выдержал очередного витка сомнений Вилхе. Они с отцом пошли на охоту, но Вилхе, занятый своими мыслями, раз за разом упускал добычу и после каждой неудачи напряженно ждал, что отец поинтересуется причиной: все-таки нечасто его сын страдал отсутствием меткости.

Однако отец молчал: не спрашивал, и не осуждал, и как будто вовсе не замечал его проблем. Но уводил все дальше от дома, словно чувствуя, что рано или поздно Вилхе сломается: нужно только подождать.

Так и произошло.

Презирая себя и за глупый вопрос, и за бестактное вмешательство в родительскую жизнь, и за жалкую надежду на чудо в голосе, Вилхе исподлобья смотрел на отца и ждал ответа как избавления от всех своих горестей. Родителям всегда удавалось отвести любые беды, и Вилхе был уверен, что для них не существует ничего невозможного. Просто они с Аной не пользовались их защитой, считая себя слишком взрослыми и самостоятельными для этого. Но когда сил совсем не осталось…

Энда с ним, вряд ли отец не заметил его терзаний и бесконечных метаний то по дому, то вне его стен. Вилхе не мог найти себе места. Везде ему казалось пусто и тоскливо. И идти было некуда, и никто его больше не ждал.

Поймет ли отец? Вряд ли мама могла любить кого-то, кроме него. Отец, наверное, и о ревности ничего не знал: мама не давала поводов. Чем тогда он может помочь сыну? Разве что выслушать — да Вилхе и рассказывать нечего.

— Пока сама не сказала, знать не знал, — спокойно и очень серьезно ответил отец. — Думал, она видит во мне друга или вообще терпит из жалости.

Вилхе вздрогнул, на мгновение решив, что отец не только раскусил его хитрость, но и решил подколоть, потому что не бывает подобных совпадений.

— Только ты мог такое придумать! — с трудом сдерживая раздражение, заявил он. А отец вдруг совсем по-мальчишески улыбнулся.

— Ариана обычно говорит то же самое, — пояснил он кажущееся неуместным веселье. — Яблочко от яблоньки...

Вилхе на мгновение зажмурился, не веря согревшей в секунду мысли. Неужели он такой же, как отец? Неужели тоже не видит очевидного? Уж мамины чувства ни с чем нельзя спутать, это даже такому тупице, как Вилхе, понятно. Или собственные переживания столь застилают глаза, что дальше своего носа вообще ничего не разобрать?

— Скажи еще, будто думал, что она в другого влюблена, — буркнул Вилхе, не зная, на кого и за что сердится.

— На стены лез от ревности, — так же спокойно отозвался отец, и Вилхе снова вздрогнул, потому что и теперь не разобрал, шутит тот или нет.

— Да папа, для мамы только ты и существуешь! Она светится рядом с тобой! Как можно было этого?!..

— Да можно, Вилхе, — то ли смущенно, то ли назидательно усмехнулся отец. — Всего-то и надо, что не верить в божью милость. А там оно само насобирается.

Вилхе долго решался на последний вопрос — так, словно от отцовского ответа зависела вся его дальнейшая жизнь.

— А как тогда правду узнал? — дозрел наконец он. — Прямо спросил, когда невмоготу стало?

— Когда невмоготу стало, я сбежал, как последний трус, — совсем уж мрачно ответил отец, и Вилхе догадался, что ему трудно об этом говорить. Вытаскивать потаенное и делиться им с другим человеком. Пусть даже с сыном. — Себя оправдывал, мол, с другим она будет счастлива, а я только под ногами мешаюсь. Если бы не Арианина храбрость...

Вилхе ночь потом не спал, примеряя отцовскую историю на себя. То она чудилась ему похожей до невозможности, то казалась совершенно другой. В отличие от родителей, они с Кайей не разлучались надолго. Может, потому и не заметили, когда чувства изменились до неузнаваемости? Или Кайя?..

Грудь опалило восторгом так, что Вилхе какое-то время даже думать не мог.

Кайя же все эти годы!..

Да не ведут себя так друзья, даже самые лучшие! Не мерзнут они до полусмерти, ожидая твоего возвращения. Не кидаются на шею, изволновавшись из-за твоей задержки. И не разочаровываются из-за того, что ты настоящий осел!

«Ревновал так, что на стены лез», — сказал отец. Вряд ли мама могла сознательно играть на его чувствах. Значит, сам что-то напридумывал, подмечая не то, что надо, и делая совершенно не верные выводы. Наверное, и смущение Кайи от похвал Кедде можно было объяснить тем, что ей перед Вилхе из-за этого неудобно. А нынешнюю ее занятость — слишком сильной ответственностью. И даже кинжал с драконьей головой, например, подарком отца, который залатал охотника на ящеров и плату с него такой вещицей взял.

Знать бы еще, что из этого правда, а что нет. И где набраться той самой маминой храбрости на самый главный вопрос. Кайя-то точно никогда на него не решится. А Создатели не любят трусости.