Когда плачут драконы (СИ)

— У нас тут раньше проходной двор был — это пока Айлин для своей пекарни отдельную печку не выпросила. До этого они с Кайей на нашей кухне хозяйничали, с самых петухов шум да гам стоял. А потом Айлин решила, что вроде как нехорошо чужим гостеприимством пользоваться, ну и… Как будто мы ей чужие!

Одже умело и очень спокойно развел огонь, и Беате почему-то стало от этого приятно. Вроде пустяковое дело, а не каждому парню оно так легко давалось. Отец вон и то не всегда с первого раза искру выбивал. А Одже одним махом все сделал.

— Не чужие, — покачал головой он, возвращая огниво. — Потому она и заботится о вас, и хочет, как лучше.

— Благими намерениями… — буркнула Беата, а Одже неожиданно улыбнулся.

— Так скажи ей об этом, Беата, — посоветовал он. — Вдруг она не знает о твоей любви?

— О какой еще любви? — возмутилась она. — Кто тебе сказал, что я?.. Может, и Кайе еще?.. И вообще...

— Извини, — тут же огорченно попросил Одже. Вот же балбес, как будто кому-то нужны его советы! Еще и в семейные отношения влез, что совсем уж никуда не годилось. Попробуй теперь оправдайся перед Беатой. А впрочем, к чему ей его оправдания? — Рад, что у тебя все в порядке, — пробормотал он и попятился к двери. — Если огонь начнет гаснуть, подбрось полено, он снова займется. И…

— И не спросишь, почему я не пришла? — не вынесла этого тона Беата. Ну это же она Одже обидела — опять на ровном месте и опять из-за своих заморочек, — а он снова просить прощения принялся. Вот эгоистка! Как есть! И не зря все родные так считают!

Одже остановился, не понимая.

— Какое я имею право?.. — начал было он, но Беата снова оборвала:

— А кто только что говорил, что выяснять надо все на пороге, а не сочинять потом всякую ерунду? — обвинительно шагнула к нему она и прищурилась, глядя в изумленное лицо. Вдруг невыносимо захотелось высказать Одже все, что она думает по поводу тех людей и тех событий, из-за которых он совершенно не ценил себя и не верил в доброе к себе отношение. Ведь не сам же он таким уродился, значит, постарался кто-то, унижая и втаптывая в грязь. Ох, попался бы он Беате под руку — пожалел бы, что на свет появился!

Но только Одже явно хватило прошлых уроков, чтобы еще и Беата добавляла сверху. А потому она сменила тон с почти что гневного на такой теплый, какой только могла себе позволить.

— Отец тут рыбака одного вылечил, ну и тот ему в благодарность здоровенную красную рыбину всучил, — начала объяснять она. — Папа вчера весь вечер об ухе мечтал, а Кайя с утра куда-то ушла и не сказала, когда вернется. Ну… не могу же я папу разочаровать. Только… — тут она снова схватила Одже за руку и почти силой затянула его на кухню. — Вот…

На столе стоял чугунок с водой и какими-то овощами. На разделочной доске лежала действительно огромная рыбина с почти отрезанной головой. Плавники были откромсаны через один, а чешуя, очевидно, вообще отказалась подчиняться Беатиным попыткам от нее избавиться.

— Только не говори, что это тоже неженское дело, — снова застыдившись, буркнула Беата. — Кайя бы…

— Разрешишь помочь? — теперь Одже прервал ее. — Я в свое время столько рыбы перечистил, что могу ее с закрытыми глазами освежевать.

Беата изумленно приоткрыла рот.

— Есть что-то, чего ты не умеешь? — ошеломленно спросила она. Одже очень по-доброму улыбнулся.

— Никогда об этом не задумывался, — в совсем не свойственной для себя манере ответил он и снял куртку. — Так разрешишь?

Беата тут же всучила ему не менее огромный, чем рыба, нож, а потом, дождавшись, когда Одже возьмется за работу, вытянула из какого-то угла фартук.

— Извозюкаешься же весь, — снова не в силах избавиться от смущения, проговорила она. — А я никому не скажу.

Одже улыбнулся еще шире — он даже ненавистную Беате рыбину чистил с улыбкой, словно получал от этого удовольствие, — и согласно кивнул.

— Сейчас, только руки сполосну.

— Не надо, — остановила его Беата. — Я завяжу.

Наверное, глупо было шалеть оттого, что Беата подошла так близко, но Одже шалел и с трудом удерживал взбунтовавшееся дыхание. И только возносил хвалу Создателям за перемазанные рыбным соком руки, иначе не справился бы с собой, развернулся, стиснул Беатины плечики и прижал ее к себе изо всех своих дурных сил. Наверное, в таком случае это был бы последний раз, когда он видел Беату. Но сопротивляться неуместным желаниям становилось почти невыносимо.

— Опять меня спасаешь, — пробормотала Беата куда-то ему в спину. Одже пожал плечами.

— Помощь нуждающемуся… — начал было он и тут же осекся, понимая, что больше не имеет права прятаться за такими вещами. Это раньше Беата была чужой и незнакомой, а теперь, после ее поцелуя… — Это ты меня спасаешь, — честно ответил он, чувствуя, как краска заливает все лицо до самой шеи. — От самого себя. И того болота, которое было мне домом.