Когда плачут драконы (СИ)

Отрубился Вилхе уже под утро и, разумеется, безбожно проспал петухов, что поднимали Кайю на работу. А ведь пообещал себе не откладывать разговор с ней. Пусть убьет последнюю надежду, но лучше так, чем мучиться сомнениями. И испытывать терпение Создателей. Они и так уже дали Вилхе невероятно много времени. На этом их щедрость могла и закончиться.

Когда Вилхе проснулся, за окном уже было совсем светло и на землю сыпалась мелкая снежная крупа, тарабаня в стекло и пытаясь поднять засоню. Потом она точно так же постукивала по натянутому на голову капюшону выскочившего из дома Вилхе, словно помогала выгнать из его головы трусливые мысли, а самому Вилхе — не дать свернуть с намеченной дороги.

Он шел к дому Кайи, не зная, что сказать при встрече, как уговорить ее на прогулку и где найти смелость задать свой вопрос. И словно в ответ на его неуверенность Беата ошарашила убийственными фразами:

— Если и дома, то не у нас. Парой кварталов ниже к реке, в драконьем гнездовище. Проводить, или сам дорогу найдешь?

— Сам, спасибо! — глухо отозвался Вилхе, напрочь забыв все вчерашние вдохновляющие мысли и снова плюхнувшись в уже привычную безнадегу.

Кайя у Кедде.

Опять.

И вряд ли в такую погоду они захотят покинуть избу.

В голове что-то разорвалось, зацепив и сердце. Кому нужна его смелость? Уж точно не Кайе, на самом деле любившей другого. Не будет у истории Вилхе столь же счастливой развязки, как у его родителей. Слишком долго он тянул. И обвинять в своих несчастьях мог только себя.

Снег продолжал сыпать колкой мартовской крупой, разметая дорогу, колотя по плечам, забиваясь в глаза, а Вилхе упорно шел вперед. У него не было цели, кроме как одолеть это стихийное бедствие, потому что борьба с ним позволяла хоть немного притушить другие терзания. Останови его кто и спроси о конечной цели, Вилхе бы удивился: какая теперь цель? Без Кайи вообще ничего не хотелось. Даже радость от спасения драконьих жизней притуплялась, и сами подвиги тянули разве что на тяжелую работу. Не к чести, но Вилхе недавно понял, что самым сладким мигом в их вылетах было возвращения к Кайе. Когда она с таким облегчением встречала Вилхе, а потом с нескрываемым восхищением слушала его рассказы о путешествиях. Словно для нее он все это и делал. А теперь…

— Кайя?..

Вилхе даже осмотрелся кругом, чтобы убедить себя в том, что глаза не лгут.

Крепостная стена и то самое место, куда он много лет назад принес на руках совсем юную Кайю, чтобы она воочию убедилась, сколь хорошо укреплен город, способный оградить ее от любой опасности.

Тогда и началась их дружба.

А значит, только Кайя и могла сейчас стоять к нему спиной, обхватив себя руками и беззвучно вздрагивая то ли от холода, то ли от рыданий.

Озябливо запахнутая накидка, засыпанный снегом головной платок — она явно пришла сюда давно и наверняка совсем замерзла.

Вилхе непроизвольно шагнул вперед, привычно собираясь обнять ее и хоть немного согреть. Но тут же остановился: он ли нужен теперь Кайе? Быть может, неприятны ей уже его прикосновения, а то и вовсе видеть бывшего товарища не хочется?

Тогда почему она здесь? Кедде не имел к этому месту никакого отношения. Только Кайя и Вилхе. И если…

Будь проклята его трусость!

Вилхе тряхнул головой и решительно преодолел разделяющее их с Кайей расстояние. Развернул ее к себе и крепко прижал к груди. Пусть злится, но не мог он позволить ей замерзнуть. Объяснит как-нибудь. Потом. Если Кайя…

Ее руки обхватили его за талию и так сильно сдавили, что, кажется, задушили абсолютно все глупые мысли. А когда шею обожгло судорожным вздохом и до слуха донеслось жалкое: «Я думала, мне послышалось», — разумные мысли пропали следом. Вилхе приник губами к холодному лбу, растапливая снежные крупинки на выбившихся из-под платка волосах, на крутых бровях, на пушистых ресницах. Кайя закрыла глаза, и придвинулась еще ближе, и даже, кажется, поднялась на цыпочки, дозволяя любые вольности, и Вилхе не смог заставить себя одуматься, пока еще не сделал непоправимого.

Скользнул губами по ее виску, впитывая ни с чем не сравнимый аромат Кайиной кожи, добрался до уже согревшихся щек — медленно, осторожно, очень мягко. Кайя вжала кулаки ему в спину, всхлипнула коротко, едва не бросив Вилхе в панику, и вдруг задрала подбородок.

Слишком велико было искушение.

Наверное, нечестно, неправильно, и Кедде такого предательства не заслужил, если хоть что-то испытывал к Кайе, но какое до всего этого Вилхе было дело? Когда любимая девчонка прижималась к его сердцу, а давно уже желанные губы были так близко, что Вилхе горячее дыхание своими ловил?

Он забыл обо всем и от всего отказался.

Подался вперед, почти ткнулся в них. Ощутил свежий пьянящий вкус и потерялся в собственных ощущениях…

Кайя словно в сновидение попала. Только там Вилхе обнимал и даже целовал иногда, да только совсем по-другому. То ли по-дружески, то ли вовсе из жалости — быстро и едва касаясь губами ее губ. И никогда — стискивая до боли плечи, прижимаясь отчаянно, словно не зная, как без этого жить, забываясь и не желая останавливаться.