Когда плачут драконы

Дракон в окружении Кайи был только один. Арве, разумеется, не считался в силу малолетства и недавнего появления в Армелоне. А вот с Кедде Кайю с недавних пор связывали весьма теплые отношения. Такие, что, даже держа Вилхе за руку, она вспоминала о нем. И улыбалась ему, и смущалась его, и… о поцелуях мечтала… его… Вовсе не напридумывала Беата, напротив, прозорливой оказалась там, где Вилхе оказался не способен увидеть дальше своего носа. А ведь сам тоже на губы Кайи тайком посматривал, представляя, что она скажет, если он однажды переступит черту привычной дружбы и предложит нечто большее.

Теперь и сам знал. Извинится, пожалеет, попытается оправдаться, сгладить углы. Может, даже своими чувствами решит пожертвовать, чтобы Вилхе не обижать: слишком сильна в ней всегда была благодарность, да только Вилхе она теперь стояла как кость в горле. Не хотел он благодарности! И снисхождения не хотел! Но слишком поздно это понял. Когда шанса на взаимность Кайи уже не осталось.

Как он мог упустить момент, когда Кайя начала привязываться к Кедде, Вилхе не знал. Впрочем, еще пару месяцев назад она интересовала его исключительно как боевая подруга — смелая, верная, безотказная. А потом что-то случилось — словно молния сверкнула, попав Вилхе в сердце и раз и навсегда изменив привычный мир. Тот, где все было легко и понятно. И в который он никогда уже не сможет возвратиться.

А ведь был шанс!

Кайя столько лет была возле него, ни на шаг не отходя, ловя каждое слово и восхищаясь каждым поступком. Будь у Вилхе чуть больше самолюбия, он возгордился бы от такого обожания. Да только он и без него не понял вовремя, что означает Кайино отношение и как правильно им воспользоваться. А когда прозрел, оказалось слишком поздно. Чересчур несвоевременно Вилхе разучился связно мыслить и хоть сколько-нибудь внятно выражать собственные желания. И явно не страдающий подобными проблемами Кедде воспользовался ситуацией. И теперь именно он мог дотрагиваться до Кайиных пальцев, гладить ее по волосам, прижимать к себе и даже…

Энда все подери, когда Вилхе представлял их объятия, у него темнело в глазах, а в душе рождался настоящий дракон. И пусть Вилхе никогда не обладал второй ипостасью, теперь он отлично знал, что ощущал отец, когда хотел спалить Армелон. Вилхе тоже бы что-нибудь спалил. Как минимум этот отвратительный цирк с его извергами-артистами, чтобы те на себе прочувствовали хоть толику той боли и ужаса, что испытывал освобожденный ими мальчишка.

Да только Кедде и тут его обошел. Описал на прощание круг над цирковым обозом и полыхнул огнем, не жалея никого. И Вилхе не мог его осуждать. Если кто-то из этих мерзавцев достоин спасения, боги уведут его от гибели. А если нет, так тому и быть. Может, хоть это отобьет у людей желание измываться над слабыми и беззащитными.

Иногда прощать не остается совсем никаких сил.

Джемма обняла так и не пришедшего в себя драконыша и взмыла в воздух. Кедде подобрал остальных, а заодно захватил одну из цирковых палаток. Ее потом приспособили для переноса освобожденного пленника, так как тащить его без защиты на большое расстояние было чревато.

Пока драконышу как могли перевязывали изувеченные бока, Беата пришла в себя, сняв с плеч Вилхе хоть одну вину. Не признаваясь самому себе, он тем не менее больше всего беспокоился именно за ее состояние. Все-таки кузина после своей голодовки была очень слаба: Вилхе вообще удивлялся, как она на ногах держалась. Видимо, охватившая из-за исполнившегося желания эйфория была в этом деле хорошим подспорьем. А потом, когда Беата увидела все без прикрас…

Вилхе не удивлялся, что она отказалась от нового путешествия: далеко не все обладали такой силой воли и таким состраданием, как Кайя, позволявшим снова и снова бросаться в самую гущу. Вилхе был готов к тому, что Кайя встанет на защиту набедокурившей сестры. Но никак не ожидал, что она решит проделать путь до Армелона в гамаке вместе с драконышем.

— С ума сошла? — от изумления Вилхе растерял привычное хладнокровие. — А если он очнется по дороге? Он же тебя одним махом перекусит.

Кедде где-то в стороне поморщился, явно считая, что Вилхе сейчас оскорбляет его собрата, но промолчал. А вот Кайя молчать не стала.

— Он совсем дитя, Вилхе, — таким твердым голосом возразила она, какого он еще никогда от нее не слышал. — Представь, что он почувствует, если очнется в темноте и одиночестве. Кто-то куда-то его несет, а он весь израненный и беззащитный. Испугается, начнет биться, еще сильнее себе навредит. Нет уж! Ничего со мной не случится! Да и путь здесь недалек.

Вилхе обернулся к друзьям, рассчитывая на их поддержку в споре, но Кедде, демонстративно отвернувшись, уже впускал драконью сущность; Беата была совершенно ко всему безучастна, а Джемма лишь пожала плечами: мол, не ей судить. И что оставалось делать Вилхе? Только незаметно приложить к драконьему носу пропитанную снотворным тряпку и надеяться, что его действия хватит до того момента, как на горизонте покажутся факелы, освещающие караульные вышки Армелона.