Когда плачут львы

Полностью успокоившись, Никита из-под полуопущенных век наблюдал за братьями Герега. Будучи абсолютно одинаковыми внешне, ребята воспринимали жизнь по-разному. Для Володи понятие «счастье» было безбрежным и всеобъемлющим. «Счастье» – это свобода, это вольные горы Афганистана, это друзья, хлебающие рядом с тобой наваристый суп из тушёнки. Самую незначительную мелочь парень воспринимал, как подарок судьбы и находил прекрасное в лучах палящего солнца так же, как и в мелком, противно моросящем дожде.

Валерино «счастье» было материально, имело точный адрес, а в последнее время даже точный вес: три килограмма сто граммов. И именно этому счастью парень посвящал всё свободное время, строча домой полные обожания письма жене, а затем, аккуратно вырезал маленькие сердечки для, ещё незнакомой, но уже горячо любимой дочери Агаши.

Всего несколько месяцев назад Никита тоже думал, что знает, что такое «счастье» и лишь очутившись в этом аду понял, что армия – это не только красота показательных парадов, но и кровь. И забивающая лёгкие пыль. И боль.

Своё боевое крещение Никита получил при обстреле одного из кишлаков, занятых духами. Заряжающий Игорь Литвинов служил уже не первый год. В тот день миномёт дал осечку. Игорь зарядил вторую мину. Взрывной волной, находившегося в метре от орудия Никиту отбросило на ящики со снарядами. Подскочив, он долго кашлял, тёр слезящиеся глаза и, когда дым рассеялся, увидел раскрывшийся, словно цветок ствол миномёта и разорванное осколками тело Игоря. После этого случая Никита думал, что никогда не сможет подойти к оружию, но уже на следующий день, услышав сквозь грохот взрывов: «Заряжай!», автоматически выполнял команды, словно и не было перед глазами жуткой картинки.

Очень быстро и Никита, и прибывший вместе с ним Виталик Далматов осознали, что, находясь на передовой, глаза, как у мухи, должны делиться на тысячи фасеток. Надо было видеть одновременно и растяжку, поставленную на тропинке, и блик солнца, отражающийся в каске снайпера, спрятавшегося в развалинах разрушенного дома. Даже испуганный крик птицы, внезапно взлетевшей с насиженного места, предупреждал о крадущемся в ночи незваном госте. Глаза ловили малейшее шевеление травы, уши еле слышный шорох, руки, в постоянной готовности сжимали тёплое дерево приклада. И только спина была абсолютно спокойна. Потому что Никита точно знал, что его всегда прикроет такая же верная, напряжённая спина друга. Четвёрка, ставших неразлучными, друзей, шли по жизни создавая прочный и надёжный квадрат, защищая и прикрывая тыл, идущего рядом. «Режиссёр» Грыня, Володя «Брат один», Валера «Брат два» и Виталик «Далматинец». Ребята очень быстро научились ценить и жизнь, и дружеское плечо.

Принимая покрытые синими штампами конверты из рук почтальона, Валера в который раз поймал завистливый взгляд Далматинца. Да и не мудрено, всего полгода назад Виталик, так же, как и он, получал охапки писем, «забывая» на видных местах фотографии то одной, то другой девушки. Но время шло, писем становилось всё меньше и последние пару месяцев, парень показательно отворачивался от почтальона, точно зная, что никто ему не пишет.

– Вот Ольке делать нечего, – добродушно хохотнул Володя, подставляя солнцу заросшее щетиной лицо. – Через день письма строчит. О чём хоть пишет?

–– А то ты не знаешь? – лениво повернул голову в сторону друга Никита. – Люблю. Чмок. Жду. Чмок.

Получив письмо от матери с прошлой почтой, Володя не ждал сегодня посланий и также, как и Никита, вообще никогда не получавший писем, с некоторой грустью смотрел на товарищей, вскрывающих конверты.

–– Нет, – уверенно покачал головой «Брат один». – Здесь ежедневный почасовой отчёт: покакали во столько-то, консистенция такая-то, покушали то-то, поверещали там-то.

–– Не романтик ты, Володька. – Никита поднялся с земли и, отряхивая пыль со штанов, подтянул тяжёлый ремень. – Это же верность лебединая, а ты «покакала». Как там у Мартынова? И земля казалась ласковой, и-и-и в этот миг… – Никита схватил стоявшую около скамейки лопату и, «прицелившись» в сторону Володи, «выстрелил». – Вдруг по птицам кто-то выстрелил, вы-ы-ырвался крик.

Отбросив лопату, Никита подскочил к Володе. Оседлав упавшего, согласно песенному сюжету, он, дурачась, затряс его плечи.

–– Что с тобой моя люби-и-и-и-мая, – дуэтом взвыли ребята и, хохоча покатились по сухой земле, под одобрительные смешки окруживших их бойцов.