Когда плачут львы

«Когда маленькая собачка умерла, лев несколько дней в бешеной злобе носился по клетке, не подпуская никого из персонала. Чтобы успокоить зверя ему бросили другую собачку, но лев тут же разорвал её, затем подполз к мёртвому другу, обнял и тихо умер». «Обнял и тихо умер», повторил про себя Никита. «Что-то плохо, а не пойму, что. Сердце не болит, а ноет. У тебя такого не бывает?» Нет, у Никиты такого никогда не было, потому что у него не было брата-близнеца. У него не было даже просто брата. Отца тоже не было. Тот умер, так и не узнав, что мама носила под сердцем его ребёнка. Да, по большому счёту и мамы у него не было. Она всю жизнь с чем-то боролась, за что-то воевала, отстаивала чьи-то права и до Никиты ей не было дела. Только дедушка и бабушка. И сейчас, глядя на замершего в ногах брата Володю, Никита понял, почему дед приложил все усилия, чтобы внук не служил в армии. Год назад Константин Петрович поднял все связи, израсходовал все сбережения и поступил его в институт. Именно так. Не Никита поступил в институт, а дедушка поступил Никиту в институт. Неожиданно для себя, в этот момент он понял, что, если с ним что-то случится, есть на свете два человека, которые так же, как Володя, как лев из рассказа Толстого, лягут рядом и умрут.

–– Зайди в санчасть, я тебе раны продезинфицирую.

Доктор, только что сделавший Володе успокоительный укол, подтолкнул застывшего Никиту в сторону медицинского модуля. «Какие раны?» осенней мухой прожужжало в голове, пока ноги автоматически понесли его вслед за уходящим в санчасть врачом.

Зайдя в помещение, Никита столкнулся со своим отражением в зеркале и испуганно вздрогнул. На него смотрело окровавленное, расцарапанное лицо, под глазом наливался фиолетовым свежий синяк. Никита даже не заметил, как разукрасил его в порыве горя Володя. Разбитое лицо казалось нечувствительным к боли, но в тот момент, когда доктор прикоснулся к ранам пропитанной йодом ватой, Никита непроизвольно вздрогнул и отчаянно, горько заплакал.

Три дня, пока ребята сопровождали гроб с телом Валеры, Никита почти не спал. Ему постоянно казалось, что, если он заснёт, Володя либо выпрыгнет из поезда, либо сделает ещё какую-нибудь глупость. Три дня он не сводил глаз с уткнувшейся лицом в стену фигуры друга и даже когда Володя вставал, Никита старался незаметно проследить за его передвижениями. Когда в конце третьего дня усталость свалила с ног, Никита почувствовал, как сильные руки, осторожно придерживая голову, уложили его на полку. Приоткрыв глаза, Никита сквозь пелену усталости различил лицо Володи и попытался встать.

–– Спи, Гришка. Я в порядке. Завтра нам нужны будут силы. Как Валерка?

–– Нормально, – прошептал, проваливаясь в сон Никита. – Я утром был у него. Если хочешь, сейчас сходим вместе.

–– Нет, – покачал головой Володя, натягивая на друга тонкое потёртое одеяло. – Я сейчас не могу. Спи.

Похороны Валеры прошли, как в тумане. Володя разрывался между постоянно рыдающей, падающей в обморок матерью, и Ольгой. Никита, понимая, что другу сейчас не до возни с бумагами, взял всё оформление на себя и бегал по кабинетам, собирая справки, выписки и другие документы.

Только когда гроб с телом опустился в землю, Никита почувствовал, что абсолютно опустошён. Несколько бессонных ночей, сменяемые заполненными сумасшедшей беготнёй днями, сделали своё дело, и он заснул прямо на лавочке у подъезда, где жили ребята.

Ещё три дня Никита оставался в доме семьи Герега, стараясь поддержать Володю. Он поднимал его по утрам, заставлял делать пробежку, час тренировки, затем шли к Валере и убирали могилу, меняли воду в цветах, ставили ограду, красили…

***

1995 год

Осень медленно вступала в свои права. Всё, положенное по календарю было выполнено: в лужах плавали красно-жёлтые кораблики из кленовых листьев, а прохожие, несмотря на яркое солнце, повыше поднимали воротники тонких осенних курток.

Последний раз Никита был в этом городе семь лет назад, на похоронах Валеры, но с тех пор ничего не изменилось. Даже в кафе работала всё та же немолодая официантка. Никита заказал кофе и посмотрел на часы. Прошло уже десять минут с того времени, на которое они договорились встретиться с Володей, но того всё не было. Взгляд мимоходом отметил лысого сгорбленного старика и скользнул дальше. Внезапно Никиту словно пронзил электрический разряд. Сдерживая эмоции, он не сводил глаз с подошедшего «старика».

–– Привет, Гришаня. Не узнал?

Яркие лучи издевательски сверкали на бритой голове друга, а растянутые в улыбке губы лишь подчёркивали серую сухость когда-то пронзительно зелёных глаз. Никита изумлённо разглядывал лысую голову в комплекте с серыми бесформенными усами и не мог произнести ни слова.

–– Жуткое зрелище, да? – то ли спросил, то ли подтвердил Володя, проведя пятернёй по гладкому черепу. – Знаю, что жутко, но выбора другого не было. Ольга, как только видела меня, сразу в истерику впадала. Да и мать не могла смотреть. Пришлось кардинально менять имидж.

–– Как живёшь Володька?