Когда поют деревья

Но потом на нее накатила дурнота, и она потянулась к подлокотнику скамейки. Разом навалилась жара. У Аннализы закружилась голова и затуманилось сознание. Как тут жарко, подумала она, и словно в замедленном кино опустилась к Уолту на колени.

Дожидаясь результатов анализов в медицинском центре Мэна, Аннализа все время уплывала в сон. Она чувствовала себя очень усталой и подозревала, что ей дали какое-то лекарство. Она помнила, как в нее тыкали иголками и куда-то ее перекладывали. Было страшно, что она подхватила серьезную болезнь.

Ощутив на себе чью-то руку, Аннализа все так же, словно в тумане, приоткрыла глаза.

– Nonna, – щурясь на свет, пробормотала она, – откуда ты здесь? Я долго спала?

Бабушка похлопала внучку по руке.

– Ох, Аннализа, – очень встревоженно сказала она и погладила ее ладонью по щеке, как делала всю жизнь, сколько себя помнила Аннализа, – ты слишком много работаешь.

Аннализа слышала мерное попискивание кардиомонитора – ритмичный звук жизни.

– Просто сегодня было слишком жарко. Кто тебя привез? Сколько сейчас времени?

– Привет, сестренка, – поднял голову от спортивного журнала Нино.

Как же она была рада их видеть.

– И вовсе незачем было ко мне приезжать.

Она потянулась за бумажным стаканчиком с водой рядом с кроватью, и Nonna помогла ей сделать глоток.

Уолт тоже находился здесь, и следующие несколько минут они разговаривали вчетвером, в основном обсуждая, что было перед обмороком Аннализы. Когда вошел врач, все расступились. Врач был лишь на несколько сантиметров выше бабушки, и у него росли густые седые усы.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он гнусавым голосом.

– Кажется, лучше, – ответила Аннализа, хотя это было не совсем так. Она ощущала дурноту, просто не хотела никого волновать. Подумаешь, большое дело. Все жители Мэна плохо переносят жару.

Она уже успела забыть имя врача. Между тем он обернулся к остальным и попросил:

– Выйдите, пожалуйста, на минутку. Нам с Аннализой надо поговорить.

Когда Уолт, Нино и Nonna закрыли за собой дверь, врач подошел к кровати.

– Мисс Манкузо, – объявил он, – вы беременны.

Аннализа рассмеялась от неожиданности.

– Вам Нино заплатил, чтобы вы так сказали?

Но шутки шутками, а она уже понимала, что это правда. В последнее время Аннализа чувствовала вялость, ее тело менялось. О господи, как ее угораздило забеременеть? А как же противозачаточные? Она-то думала, что просто перетрудилась.

– Я совершенно серьезно, – ответил врач. – Поздравляю вас.

Если подумать, у нее ведь была задержка. Как она сама не догадалась?

Врач продолжал что-то вещать, но девушка пропускала его болтовню мимо ушей. Ей еще рано рожать, она слишком молода, чтобы нянчиться с детьми. Какая глупая ошибка. Зачем она поверила таблеткам… У Аннализы перехватило горло. Что же она наделала?

Господи, что они оба наделали?

Прервав врача на полуслове, Аннализа спросила:

– Вы уверены?

Он разгладил усы:

– Вы несомненно беременны, мисс Манкузо.

Аннализу охватил гнев. У нее были совсем другие планы. Сначала выйти замуж, потом сделать себе имя в среде художников, а потом – и только потом – родить ребенка, чтобы у Томаса сбылась его мечта стать отцом.

– Пожалуйста, перестаньте называть меня мисс Манкузо, – резко ответила Аннализа, удерживая желание спрыгнуть с кровати и убежать. – При всем уважении, мне нет и двадцати.

Разве она не должна радоваться? Почему эта новость пришла так не вовремя? Женщины мечтают об этом всю жизнь. Беременна? Она не готова к беременности. Вот ближе к тридцати – другое дело.

Коротышка-врач поправил стетоскоп.

– Я не стал говорить вашим родственникам – подумал, что вы сами захотите сообщить.

– Спасибо, – ответила Аннализа, все еще переваривая новости. Это было очень любезно с его стороны.

Но выходит, внутри нее ребенок? Ребенок Томаса. Что подумает сам Томас? Господи, что делать, пока он не вернется? Как она будет себя чувствовать? Сможет ли договориться со своей музой? Как же картины, обещанные Шэрон? И что прикажете делать с обязанностями в магазине? А кто-то еще говорил, что всему свое время… Что теперь скажет Nonna?

Как только врач вышел за дверь, в палату сразу вернулись Уолт с Нино и бабушкой. Аннализа хотела было придержать новости, пока не соберется с мыслями, но язык сам ее выдал.

– Как оказалось, тут дело не только в обезвоживании, – сболтнула она.

Вся троица выстроилась у кровати и застыла в ожидании – ну просто картина маслом. Аннализа боялась осуждения – она не выдержит, если бабушка сейчас на нее накинется.

– Не томи, – поторопил Нино, возвышавшийся над остальным как башня. – Что тебе сказали?

Черпая силу в его ясных глазах, которые светились под самым потолком, словно два маяка, Аннализа выдавила:

– Ты скоро станешь дядюшкой.

И только тогда медленно перевела взгляд на бабушку – будто проверяла воду в Атлантике – холодна или нет?

– Ты беременна? – уточнила Nonna. Потом хлопнула себя ладонью по лбу и скрестила руки. – Ай-яй-яй.

Кто еще, кроме бабушки, умеет так красноречиво донести смысл слов «а я тебя предупреждала»?

Уже заранее чувствуя усталость, Аннализа обожгла бабушку взглядом: